Об особенности русских народных исторических дискуссий. С поучительным видеороликом в конце!
Думаю, многих честных русских людей выбешивает фраза "наши деды воевали с фашизмом". Обычно ее кидают в переломный момент дискуссии — вот вы, последние двадцать комментов выкладывавшие статистику по этнической преступности в Москве и численности бывших граждан СССР в карательных батальонах СС, уже предвкушаете, как ваш припертый к стенке оппонент наконец опустит голову и согласится с несокрушимой лавиной ваших доводов, как вдруг… "Но ведь наши деды воевали с фашизмом!" Господи, идиот ты мой дорогой, воевать с фашизмом (который, между нами, был в Италии — от СССР там участвовали только интернированные поляки, отличившиеся в мясорубке при Монте–Кассино, а затем дружно принявшие английское гражданство) — это сидеть в тылу на жопе и строчить статьи формата "Реваншистская идеология немецкого фашизма угрожает мирному счастью всего человечества!" А ваши деды, скорее всего, воевали не с фашизмом (потому что тогда получается, что они политруки, а значит, вы из сучьего семени), а с немцами, с сухопутными войсками Третьего Рейха. Это вообще нормально для русских — воевать с немцами, за три последних века наши войска три раза брали Берлин. Народная традиция, "Особенности национального взятия Берлина", практически. Делать вид, что мы всю историю с немцами дружили, а тут пришли фашисты и все испортили, как минимум аморально. Во Второй мировой мы воевали с нашими заклятыми врагами, а не со сраной идеологией, с идеологией боролись не в окопах, а в передовицах газеты "Правда" (которые благодарные фронтовики тут же сворачивали на самокрутки, не читая).
Но дело даже не в этом. Просто формулировка про дедов сразу переводит дискуссию в принципиально иную плоскость. Ты можешь спорить с фактами, со статистикой, с дипломатическими протоколами и номерными приказами, с картами, фотографиями и отчетами, но ты не можешь спорить с фразой "А вот моего деда немцы ранили, он три дня по лесу ползал на кровоточащим брюхе, пока партизаны не вытащили". Это слишком личное, слишком эмоциональное, это семейная память и семейная гордость, дискуссия из абстрактного спора становится чем–то персональным, вместо опровержения фактов ты начинаешь топтаться по чужой семейной фотографии. Ты не можешь сказать "Да кого ебет твой сраный дед, когда разговор идет о миллионных структурах? Какое отношение этот ебаный подранок имеет к принципам государственного управления и геополитическим планам в отношении целых стран? То, что его ранили — это вообще нормально, люди иногда стреляют друг в друга, чтобы ранить или убить. Мы называем это "войной". Твой дед был на войне и его чуть не убили — по–моему, это абсолютно логично. А теперь завали свое сентиментальное хлебало и предъяви мне оригиналы плана "Ост". Нет, ты не можешь так сказать — ты вынужден улыбнуться и пропустить удар, делая вид, что тебя правда волнуют чужие деды, тещи, племянники, собаки и канарейки. Это универсальный аргумент — один из голливудских продюсеров в острейший момент спора всегда говорил "Знаешь, я еврей из Польши, я пережил Освенцим. Как ты можешь со мной так препираться?" И люди, смущаясь, замолкали, не решаясь спросить "А какое отношение твой Освенцим имеет к обсуждению сценария детской комедии про говорящую панду? У нас что, будет панда–фашист?"
Конечно, дедофилов можно было подтравливать данными по русским помощникам немцев — хиви (800 000, не хухры–мухры) или историями о бывших полицаях, сумевших после войны выправить документы и до самой смерти получавших ветеранские пенсии ("Все ли вы знаете о своем деде? Можно ли ему верить? Пробовали говорить рядом с ним на немецком?" — хорошие вопросы, как ни крути), но все это было мелко. Да и симпатии массовой аудитории тут же перекидывались к дедовику — ну да, конечно, и моему Захар Петровичу оторвало хуй под Харьковом, правду говоришь, чувак! А тот, кто последние два часа корежился, делая выписки из Нюрнбергских протоколов, значится, говорит неправду. Он, значится, лох педальный против малообразованного кретина, который даже на поминках героического деда нажрался в сракотан, заблевав квартиру полупереваренным оливье. Понятно, что взывание к эмоциям всегда работает лучше, чем взывание к разуму, но не настолько же, в самом деле! Я уже не говорю о тех случаях, когда дедами начинают тыкать в дискуссии о великом переселении (кавказских) народов в центральную Россию. Да, твой дед воевал с фашизмом, но какое отношение это имеет к пьяному хачику на угнанном "бумере"? Ты хочешь сказать, что твой дед прирезал под Сталинградом трех немцев консервным ножом ради того, чтобы дагестанцы в трениках могли изнасиловать твою любимую, возвращающуюся домой в восемь вечера? Где хотя бы зачатки логики, ау!
К счастью, этому некрофильскому безумию пришел давно заслуженный конец. С гордостью и предубеждением я представляю вам ролик (поблагодарим за его находку ангелически прекрасного юзера ЭлектроФеликса), идеально подходящий для ответа на комменты про воевавших дедов. Как только кто–то пискнет — даже не пискнет, а попытается пискнуть об очередном бедном старике, поднятым из гроба на борьбу с изучением истории (зомби ветераны против миграционной политики! три ревизиониста подавились костями капитана красной армии!), тут же вставьте в ответ вот это вот видео, приписав, что да, ВАШ ДЕД и правда им был:
http://www.youtube.com/watch?v=NVj5PT7He…
И смотрите, смотрите, как ваши наивные оппоненты будут захлебываться, хватая воздух широко разинутыми ртами, как рыбы, выброшенные на лед реальности.
(с) не мое
Но дело даже не в этом. Просто формулировка про дедов сразу переводит дискуссию в принципиально иную плоскость. Ты можешь спорить с фактами, со статистикой, с дипломатическими протоколами и номерными приказами, с картами, фотографиями и отчетами, но ты не можешь спорить с фразой "А вот моего деда немцы ранили, он три дня по лесу ползал на кровоточащим брюхе, пока партизаны не вытащили". Это слишком личное, слишком эмоциональное, это семейная память и семейная гордость, дискуссия из абстрактного спора становится чем–то персональным, вместо опровержения фактов ты начинаешь топтаться по чужой семейной фотографии. Ты не можешь сказать "Да кого ебет твой сраный дед, когда разговор идет о миллионных структурах? Какое отношение этот ебаный подранок имеет к принципам государственного управления и геополитическим планам в отношении целых стран? То, что его ранили — это вообще нормально, люди иногда стреляют друг в друга, чтобы ранить или убить. Мы называем это "войной". Твой дед был на войне и его чуть не убили — по–моему, это абсолютно логично. А теперь завали свое сентиментальное хлебало и предъяви мне оригиналы плана "Ост". Нет, ты не можешь так сказать — ты вынужден улыбнуться и пропустить удар, делая вид, что тебя правда волнуют чужие деды, тещи, племянники, собаки и канарейки. Это универсальный аргумент — один из голливудских продюсеров в острейший момент спора всегда говорил "Знаешь, я еврей из Польши, я пережил Освенцим. Как ты можешь со мной так препираться?" И люди, смущаясь, замолкали, не решаясь спросить "А какое отношение твой Освенцим имеет к обсуждению сценария детской комедии про говорящую панду? У нас что, будет панда–фашист?"
Конечно, дедофилов можно было подтравливать данными по русским помощникам немцев — хиви (800 000, не хухры–мухры) или историями о бывших полицаях, сумевших после войны выправить документы и до самой смерти получавших ветеранские пенсии ("Все ли вы знаете о своем деде? Можно ли ему верить? Пробовали говорить рядом с ним на немецком?" — хорошие вопросы, как ни крути), но все это было мелко. Да и симпатии массовой аудитории тут же перекидывались к дедовику — ну да, конечно, и моему Захар Петровичу оторвало хуй под Харьковом, правду говоришь, чувак! А тот, кто последние два часа корежился, делая выписки из Нюрнбергских протоколов, значится, говорит неправду. Он, значится, лох педальный против малообразованного кретина, который даже на поминках героического деда нажрался в сракотан, заблевав квартиру полупереваренным оливье. Понятно, что взывание к эмоциям всегда работает лучше, чем взывание к разуму, но не настолько же, в самом деле! Я уже не говорю о тех случаях, когда дедами начинают тыкать в дискуссии о великом переселении (кавказских) народов в центральную Россию. Да, твой дед воевал с фашизмом, но какое отношение это имеет к пьяному хачику на угнанном "бумере"? Ты хочешь сказать, что твой дед прирезал под Сталинградом трех немцев консервным ножом ради того, чтобы дагестанцы в трениках могли изнасиловать твою любимую, возвращающуюся домой в восемь вечера? Где хотя бы зачатки логики, ау!
К счастью, этому некрофильскому безумию пришел давно заслуженный конец. С гордостью и предубеждением я представляю вам ролик (поблагодарим за его находку ангелически прекрасного юзера ЭлектроФеликса), идеально подходящий для ответа на комменты про воевавших дедов. Как только кто–то пискнет — даже не пискнет, а попытается пискнуть об очередном бедном старике, поднятым из гроба на борьбу с изучением истории (зомби ветераны против миграционной политики! три ревизиониста подавились костями капитана красной армии!), тут же вставьте в ответ вот это вот видео, приписав, что да, ВАШ ДЕД и правда им был:
http://www.youtube.com/watch?v=NVj5PT7He…
И смотрите, смотрите, как ваши наивные оппоненты будут захлебываться, хватая воздух широко разинутыми ртами, как рыбы, выброшенные на лед реальности.
(с) не мое