Имперское меньшинство в Молдове - пятая колонна России ("Timpul", Молдова)
Вне выбора будущего президента, который при благоприятном исходе должен привести к иссушению всех общественных дебатов, есть тихое смутное очертание напряженности, которая время от времени проникает в общество в Молдове. Это, понятное дело, этническая напряженность.
Тем более что непостоянная политическая окружающая среда не делает ничего, чтобы препятствовать развитию этого явления, которое может оказаться губительным для страны.
2004 данных переписи указывают, что национальные меньшинства в республике составляют 23.9 процента населения, из которого 8.4 процента — украинцы (на 2.9 процента меньше, чем в 1989), русских 5.8 процента (на 4 процента меньше), гагаузов — 1.9 процента и 4.4 процента - болгары. Этнического российского населения — 366 461, из которых одна треть — недавние иммигранты, родившиеся в других частях прежнего СССР. Исторически, большинство русских приехало после Второй мировой войны. В 1940, было только 6 процентов, в 1959 число достигло 10.2 процента и достигло максимума в 13 процентов в 1989. Наибольший приток российского нацменьшинства произошел в интервале 1950—1980.
Но каждый раз, когда поднимается этот вопрос, статистики не достаточно. Хотя население в состоянии упадка, русские Молдовы попадают в категорию, которая литературно называется «имперским меньшинством». Особенность этих переселенцев — определенное состояние политического сознания, основанного на их превосходстве во всех точках зрения: политический, культурный, экономический. Хотя они жили в обществе, где они не были большинством, они никогда не смотрели на уроженцев той земли как на равных себе. Сегодня, «империя» развалилась и, в то время как нацменьшинства потеряли свое явное политическое господство, их «имперское» чувство остается, по крайней мере у части из них. Это явление касается не только Молдовы, но, после недавних политических изменений, становится все более и более острым на левом берегу Прута.
Второй момент, который в конечном итоге возводит статус «имперского меньшинства» к специальному, — это отношение к прежней империи. Реакция его, этого нацменьшинства, является устойчивой и своевременной, питая чувство неловкости остающегося меньшинства на территории той империи, из которой это ушло, по крайней мере формально. Вне экономических, культурных и медийных связей, есть явные геополитические жесты и инициативы. Известно множество законов, через которые Кремль предупредил, что российские граждане в странах бывшего СССР находятся под его опекой, в областях от культуры до… безопасности. Также важны утверждения в части целого пакета, посвященного меньшинствам. Российский Посол в Молдове, Валерий Кузьмин предложил возвести русский язык до статуса официального в Молдове. По его словам, это — явная необходимость, особенно в контексте выборов в Молдове. Из этой же оперы было и его официальное заявление касательно «истории румын», которую он считает необходимым запретить в молдавских школах (это заявление было встречено подозрительной тишиной со стороны молдавских чиновико). Однако вне проблем совести или связи с прежней империей, превосходство «имперского меньшинства» в Молдове также основано на … географическом положении.
Есть определенно тревожный звонок в социологическом анализе, а именно, отношения между демографией, этнической принадлежностью и политикой в современном обществе. Заключается он в том, что простые статистические данные оказываются неадекватными, потому что, что дела возможно сначала, распределение этих этнических групп в обществе. Этническая группа, которая имеет популяционную массу, например, 10 %, но полностью распределена в главных городских центрах той территории, приобретает на геополитической карте намного более высокий эффектный вес, потому что в современном мире город — создатель истории и общественных контактов, в то время как село — «объект» истории. Влияние этнических меньшинств в увеличениях общества, поэтому, в прямой пропорции к ее местоположению. Кто доминирует в городе, может влиять на общество, особенно когда степень сельских выходцев высока. Красноречивая иллюстрация этой ситуации — на «покинутой» стороне Прута, где население российского происхождения всецело сконцентрировано в городских центрах. Это отражается как на экономическом уровне, так и на уровне образования этого населения. В пределах пирамидальной структуры власти, как в Молдове, где децентрализация пока недостижима, влияние города останется существенным.
Формирование «имперское меньшинство» стало ускоряться после изменения власти в Кишиневе. То, что вчера, казалось бы, было несчастным случаем, — выборами Дорина Киртоакэ в кишиневские мэры, — сегодня обернулось для некоторых кошмаром. Существование правящего альянса (некоторых его участников в особенности), подтверждает этно-политическую действительность, — развитие, которое было ожидаемо и понятно, но с которым не все желают мириться.
Недавние акции протеста ни в коем случае не «обесцвечены» в плане этнического принадлежности или идентичности, и маскировка их под баннером «социальных» является только наивной и опасной политической уловкой. Агрессивные протесты пенсионеров в Кишиневе — прекрасный пример. То, что существуют социальные проблемы в столице, никто не отрицает, но что их повод был 'социален' в рамках этих протестах — с этим трудно согласиться. И это потому, что пенсионеры в Кишиневе — «Пенсионеры Ботаники!» — имеют определенный социологический профиль. Мы можем назвать их «этно-имперскими пенсионерами»! Они, с одной стороны, выражение российской эмиграции в МССР, переселенцы из холодных углов империи в квартиры в Кишиневе, Тирасполе или Бельцах, в те квартиры, в которые стремятся местные деревенские семьи, коротая сроки рабочего стажа в переполненных грязных комнатах общежития. С другой стороны, есть некоторые пенсионеры в Кишиневе, которые, прямо или косвенно, относятся к категории ветеранов ветвей власти в СССР (вооруженные силы, разведка, полиция), — которых, после 25 лет работы «на благо родине» отправляли в тихую отставку на берегу Прута и Днестра, где был хороший климат, пища и вино были в изобилии и — главное, — были добрые люди, говорящие на хорошем русском языке. Вне социального аспекта эти ветераны Кишинева — часть «имперского меньшинства» — гордые, презрительные, которые никогда не изучали румынский язык и даже не планировали этого делать. Они всегда жили лучше, чем аборигены края, которых они никогда не рассматривали как ровню себе.
Режим Воронина более чем допускал это и сохранял их превосходство, по крайней мере, символически (сохранялся русский язык, поддерживая русскоязычные СМИ и т.д.). Теперь вещи изменяются, они видят, что их статус колеблется, и они реагируют соответственно, будучи выведенным на улицы лидерами с подозрительным, и, возможно, экстремистским политическим прошлым.
Тем более что непостоянная политическая окружающая среда не делает ничего, чтобы препятствовать развитию этого явления, которое может оказаться губительным для страны.
2004 данных переписи указывают, что национальные меньшинства в республике составляют 23.9 процента населения, из которого 8.4 процента — украинцы (на 2.9 процента меньше, чем в 1989), русских 5.8 процента (на 4 процента меньше), гагаузов — 1.9 процента и 4.4 процента - болгары. Этнического российского населения — 366 461, из которых одна треть — недавние иммигранты, родившиеся в других частях прежнего СССР. Исторически, большинство русских приехало после Второй мировой войны. В 1940, было только 6 процентов, в 1959 число достигло 10.2 процента и достигло максимума в 13 процентов в 1989. Наибольший приток российского нацменьшинства произошел в интервале 1950—1980.
Но каждый раз, когда поднимается этот вопрос, статистики не достаточно. Хотя население в состоянии упадка, русские Молдовы попадают в категорию, которая литературно называется «имперским меньшинством». Особенность этих переселенцев — определенное состояние политического сознания, основанного на их превосходстве во всех точках зрения: политический, культурный, экономический. Хотя они жили в обществе, где они не были большинством, они никогда не смотрели на уроженцев той земли как на равных себе. Сегодня, «империя» развалилась и, в то время как нацменьшинства потеряли свое явное политическое господство, их «имперское» чувство остается, по крайней мере у части из них. Это явление касается не только Молдовы, но, после недавних политических изменений, становится все более и более острым на левом берегу Прута.
Второй момент, который в конечном итоге возводит статус «имперского меньшинства» к специальному, — это отношение к прежней империи. Реакция его, этого нацменьшинства, является устойчивой и своевременной, питая чувство неловкости остающегося меньшинства на территории той империи, из которой это ушло, по крайней мере формально. Вне экономических, культурных и медийных связей, есть явные геополитические жесты и инициативы. Известно множество законов, через которые Кремль предупредил, что российские граждане в странах бывшего СССР находятся под его опекой, в областях от культуры до… безопасности. Также важны утверждения в части целого пакета, посвященного меньшинствам. Российский Посол в Молдове, Валерий Кузьмин предложил возвести русский язык до статуса официального в Молдове. По его словам, это — явная необходимость, особенно в контексте выборов в Молдове. Из этой же оперы было и его официальное заявление касательно «истории румын», которую он считает необходимым запретить в молдавских школах (это заявление было встречено подозрительной тишиной со стороны молдавских чиновико). Однако вне проблем совести или связи с прежней империей, превосходство «имперского меньшинства» в Молдове также основано на … географическом положении.
Есть определенно тревожный звонок в социологическом анализе, а именно, отношения между демографией, этнической принадлежностью и политикой в современном обществе. Заключается он в том, что простые статистические данные оказываются неадекватными, потому что, что дела возможно сначала, распределение этих этнических групп в обществе. Этническая группа, которая имеет популяционную массу, например, 10 %, но полностью распределена в главных городских центрах той территории, приобретает на геополитической карте намного более высокий эффектный вес, потому что в современном мире город — создатель истории и общественных контактов, в то время как село — «объект» истории. Влияние этнических меньшинств в увеличениях общества, поэтому, в прямой пропорции к ее местоположению. Кто доминирует в городе, может влиять на общество, особенно когда степень сельских выходцев высока. Красноречивая иллюстрация этой ситуации — на «покинутой» стороне Прута, где население российского происхождения всецело сконцентрировано в городских центрах. Это отражается как на экономическом уровне, так и на уровне образования этого населения. В пределах пирамидальной структуры власти, как в Молдове, где децентрализация пока недостижима, влияние города останется существенным.
Формирование «имперское меньшинство» стало ускоряться после изменения власти в Кишиневе. То, что вчера, казалось бы, было несчастным случаем, — выборами Дорина Киртоакэ в кишиневские мэры, — сегодня обернулось для некоторых кошмаром. Существование правящего альянса (некоторых его участников в особенности), подтверждает этно-политическую действительность, — развитие, которое было ожидаемо и понятно, но с которым не все желают мириться.
Недавние акции протеста ни в коем случае не «обесцвечены» в плане этнического принадлежности или идентичности, и маскировка их под баннером «социальных» является только наивной и опасной политической уловкой. Агрессивные протесты пенсионеров в Кишиневе — прекрасный пример. То, что существуют социальные проблемы в столице, никто не отрицает, но что их повод был 'социален' в рамках этих протестах — с этим трудно согласиться. И это потому, что пенсионеры в Кишиневе — «Пенсионеры Ботаники!» — имеют определенный социологический профиль. Мы можем назвать их «этно-имперскими пенсионерами»! Они, с одной стороны, выражение российской эмиграции в МССР, переселенцы из холодных углов империи в квартиры в Кишиневе, Тирасполе или Бельцах, в те квартиры, в которые стремятся местные деревенские семьи, коротая сроки рабочего стажа в переполненных грязных комнатах общежития. С другой стороны, есть некоторые пенсионеры в Кишиневе, которые, прямо или косвенно, относятся к категории ветеранов ветвей власти в СССР (вооруженные силы, разведка, полиция), — которых, после 25 лет работы «на благо родине» отправляли в тихую отставку на берегу Прута и Днестра, где был хороший климат, пища и вино были в изобилии и — главное, — были добрые люди, говорящие на хорошем русском языке. Вне социального аспекта эти ветераны Кишинева — часть «имперского меньшинства» — гордые, презрительные, которые никогда не изучали румынский язык и даже не планировали этого делать. Они всегда жили лучше, чем аборигены края, которых они никогда не рассматривали как ровню себе.
Режим Воронина более чем допускал это и сохранял их превосходство, по крайней мере, символически (сохранялся русский язык, поддерживая русскоязычные СМИ и т.д.). Теперь вещи изменяются, они видят, что их статус колеблется, и они реагируют соответственно, будучи выведенным на улицы лидерами с подозрительным, и, возможно, экстремистским политическим прошлым.