После Берлинской стены сражение продолжается: в Тбилиси, Киеве и Тегеране.(''Corriere della Sera'',Италия)
Берлинская стена пала 20 лет назад, 9 ноября 1989 года, пишет французский философ в газете Corriere della Sera. Потом были "бархатная революция" в Праге, свержение Чаушеску в Бухаресте. 1990 год обещал быть радостным для человечества, но на Востоке и на Западе испытывали совершенно противоположные эмоции. Последствия этого взаимного непонимания все еще ощущаются, отмечает Андре Глюксманн.
Никто не ожидал, что холодная война закончится. Коль приложил усилия к объединению двух Германий, а Миттеран, всячески препятствовавший этому процессу, одержал победу по вопросу о евро, заставив соседа пожертвовать любимой маркой. С тех пор знаменитая франко-германская "пара" переживает большие трудности, несмотря на публичные заявления о взаимной любви. Оттепель в отношениях между блоками привела к тому, что компартии испарились, 40 лет христианской демократии в Италии превратились в дым, социалистические партии трубили победу, но разбились вдребезги, правые партии отошли от занимаемых позиций. Спустя 20 лет после падения Стены ни правые, ни левые не могут понять, какому богу молиться, утверждает Глюксманн.
В Европе произошли "бархатные революции", и они ставили вопрос: как перейти от социализма к капитализму. Ответ неоднозначен. Страны, освободившиеся от тоталитаризма, оказались перед выбором: идти путем Валенсы и Гавела или путем Милошевича, а позднее - Путина.
А Милошевич, напоминает автор, пошел по пути войн и этнических чисток, сотрясавших Югославию с 1991 по 1999 годы, он сделал ставку на захват утраченных территорий путем кровопролития и закончил свой путь в Гаагском трибунале. Гавел избрал демократию.
Демократические восстания в Грузии (2003 год) и на Украине (2004), продолжает Глюксманн, должны были заставить забеспокоиться тех, кто остался глух к событиям в Чечне, которую 12 лет подвергали мучениям и где погибли 200 тысяч человек. Путин не контролирует ни свои инициативы, ни свои слова, убежден автор статьи. На Украине он вмешивается во внутренние дела, не признавая ее независимость. В Грузию он направляет танки. Отвечая зарубежной прессе, Путин выступает против "перманентной революции" и "ее опасных беспорядков", с пренебрежением отзывается о мирных восстаниях в Тбилиси и Киеве. Сам того не замечая, Путин продолжает дорисовывать картину длительного освободительного движения, начавшегося с кровопролития в Берлине в 1953 году, продолжившегося в Познани и Будапеште в 1956 году, а затем проявившегося в диссидентском движении в Советском Союзе 1960-х годов, в Праге 1968-го, в борьбе "Солидарности" в 1980-е, и достигшего кульминации, но не завершившегося с падением Берлинской стены.
Вот почему Кремль продолжает негативно относиться к этим восстаниям, ведущим к свободе, и получает отклик из Тегерана (июнь 2009 года): верховный духовный лидер подавляет манифестантов с их лозунгом "Смерть диктатуре", заявляя: "Мы не в Грузии!". Для Европы новой границей становятся пустыри истории. Все еще возможно: Гавел или другой Милошевич.
Никто не ожидал, что холодная война закончится. Коль приложил усилия к объединению двух Германий, а Миттеран, всячески препятствовавший этому процессу, одержал победу по вопросу о евро, заставив соседа пожертвовать любимой маркой. С тех пор знаменитая франко-германская "пара" переживает большие трудности, несмотря на публичные заявления о взаимной любви. Оттепель в отношениях между блоками привела к тому, что компартии испарились, 40 лет христианской демократии в Италии превратились в дым, социалистические партии трубили победу, но разбились вдребезги, правые партии отошли от занимаемых позиций. Спустя 20 лет после падения Стены ни правые, ни левые не могут понять, какому богу молиться, утверждает Глюксманн.
В Европе произошли "бархатные революции", и они ставили вопрос: как перейти от социализма к капитализму. Ответ неоднозначен. Страны, освободившиеся от тоталитаризма, оказались перед выбором: идти путем Валенсы и Гавела или путем Милошевича, а позднее - Путина.
А Милошевич, напоминает автор, пошел по пути войн и этнических чисток, сотрясавших Югославию с 1991 по 1999 годы, он сделал ставку на захват утраченных территорий путем кровопролития и закончил свой путь в Гаагском трибунале. Гавел избрал демократию.
Демократические восстания в Грузии (2003 год) и на Украине (2004), продолжает Глюксманн, должны были заставить забеспокоиться тех, кто остался глух к событиям в Чечне, которую 12 лет подвергали мучениям и где погибли 200 тысяч человек. Путин не контролирует ни свои инициативы, ни свои слова, убежден автор статьи. На Украине он вмешивается во внутренние дела, не признавая ее независимость. В Грузию он направляет танки. Отвечая зарубежной прессе, Путин выступает против "перманентной революции" и "ее опасных беспорядков", с пренебрежением отзывается о мирных восстаниях в Тбилиси и Киеве. Сам того не замечая, Путин продолжает дорисовывать картину длительного освободительного движения, начавшегося с кровопролития в Берлине в 1953 году, продолжившегося в Познани и Будапеште в 1956 году, а затем проявившегося в диссидентском движении в Советском Союзе 1960-х годов, в Праге 1968-го, в борьбе "Солидарности" в 1980-е, и достигшего кульминации, но не завершившегося с падением Берлинской стены.
Вот почему Кремль продолжает негативно относиться к этим восстаниям, ведущим к свободе, и получает отклик из Тегерана (июнь 2009 года): верховный духовный лидер подавляет манифестантов с их лозунгом "Смерть диктатуре", заявляя: "Мы не в Грузии!". Для Европы новой границей становятся пустыри истории. Все еще возможно: Гавел или другой Милошевич.