pentru pidarul de 1975. Na citeste despre "eliberatorii" tai si moldovencele fara chiloti!

Nu demult imbecilul de 1975 afirma in stil rusonazzist ca "eliberatorii sovietici" (a se citi rusi) au adus cultura pe meleagurile noastre. Citim urmatorul pasaj scris de unul din martorii "eliberarii":"Лариса родилась в Ленинграде, долгие годы прожила в Одессе. Почему-то пару раз просила меня не расспрашивать ее ни о чем (?!). По пути домой, куда она просила меня ее проводить, она беспрерывно высказывала удивление всем увиденным и, как она выразилась — понятым в этом новом для нее мире. Каждый раз, выражая свое удивление или восхищение, она надолго задумывалась, и мы шли молча. Она каждый раз внимательно, я бы сказал с восхищением, меня оглядывала с головы до ног и опять, опять задумывалась. Так мы и добрались до ее жилища. Она жила в уютной, типичной для верхней части квартирке, в домике с сенцами, в тихом небольшом дворе, где-то на самом конце Леовской улицы, у верхнего края Сенной площади (ныне — Республиканский стадион). Невзирая на опыт в таких ситуациях, я чувствовал стеснение, неловкость, но лишь до поры до времени...Мы просидели молча несколько минут, без сомнения думая об одном и том же. Она вдруг встала, волевым шагом подошла ко мне, сильно меня обняла и так поцеловала, что я обомлел. Любой намек на стеснение исчез. Я бы не стал говорить обо всем этом, если бы то не было первой моей интимной встречей с советской женщиной, если бы встреча эта не раскрыла передо мной странный новый мир, оказавшийся во всем, в том числе в интимнейших вопросах человеческих отношений, совершенно иным, каким его и не представляли себе даже самые большие "знатоки". Меня поразила удивительная примитивность, бедность ее интимной одежды! Вместо общеизвестной во всем мире, давно установившейся формы лифа с чашками ее прелестные груди были стянуты "перехватом" какой-то странной, бязевой, желтоватой безрукавкой — явно собственноручное изделие. Белые, тоже самодельные штанишки с кружевом, самодельный черный поясок, к которому были просто пришиты серые, широкие резины... Она это быстро все убрала, явно стесняясь своей бедности. В остальном она оказалась изысканной, очень нежной.Перед моим уходом мы сидели раздумывая, перекидываясь изредка общими фразами. Я случайно обнаружил, что она говорит по-румынски — очевидно, на выученном языке. Я понял, что она выполняла какую-то ответственную работу и именно поэтому очутилась в оккупированном Кишиневе. Своим поведением, в отрывочных фразах, жестами, вздохами она давала мне понять, что у нее есть много о чем рассказать, но что почему-то она должна молчать.Я поздно вернулся домой, долго не мог заснуть, все думал и думал. Я вспомнил увиденных как-то в центре города красивых белокурых женщин, молодых, рослых, прогуливавшихся в разноцветных шелковых ночных рубахах, перепоясанных шелковыми поясками, со шлейфом, как это было тогда в моде (производство "Тринако" или "Геркулес")! Эти женщины — "восточницы" (так называли в то время всех, кто прибыл из СССР) — нарядились в ночные рубахи, приняв их за выходные платья. Просто большинство из них никогда не видели, как выглядели современные европейские дамские ночные рубашки! Все это переплеталось в моей памяти с "перехватом" и полотняными штанишками прелестной Ларисы. Со дня на день мне становилось все ясней и понятней, что значит "наша советская действительность", так часто повторяемое выражение в устах почти всех "восточников".Цви КЭРЭМ