Корреспондент молдавской «Комсомолки» неделю проработал в театральной труппе, узнал, что такое «сложный» зритель, почему нельзя ронять текст с ролью и как актеры прикалываются друг над другомВообще-то театральные подмостки для меня – дело новое и непривычное. В детстве лишь раз выходил на школьную сцену, изображая елочку. Естественно, без слов. В моей хулиганской 59-й средней школе самодеятельность почетом не пользовалась, все таланты и фантазия моих одноклассников уходили на придумывание очередных пакостей для любимых учителей. Но редакционное задание - побывать театральным актером, а если получится, и сыграть в какой-нибудь пьесе – надо было выполнять, и я отправился в Государственный русский драматический театр имени Антона Палыча. С собой я взял скромное портфолио, состоящее из эпизодов фильмов, в которых мне довелось сниматься (тоже по заданию редакции). К моему удивлению, режиссер Виктор Казаченко внимательно оглядел будущего коллегу и сразу согласился взять. Только спросил: - У нас через неделю премьера. Репетиции и прогоны два раза в день. В следующие выходные два спектакля. Вы мне нужны будете постоянно. Согласны? - Да. А кого играть буду? - поинтересовался я, внутренне готовый воплотиться во все что угодно, даже в главного героя. - Монаха, несущего гроб, - без обиняков отрезал Виктор Владимирович. - Роль без слов... И, заметив мое огорчение, добавил: - Зато выйдешь в самом начале спектакля. Мизансцена небольшая, но яркая. Маленьких ролей ведь не бывает... Это я, человек, сыгравший в кино едва промелькнувшего в кадре пассажира и мимолетного рыбака далеко на заднем фоне во время диалога героинь на переднем плане, и так прекрасно знал. Гроб так гроб, пришлось согласиться, монаха так монаха.