Fenomen Schumacher

Dumaiu Shummi zaslujivaiet otdelinuiu temu. Poetomu nasheol horoshuiu statiu ob Schumachere:Чего боится бесстрашный Шумахер? 13.12.2004 Елена КОРНЕЕВА ЧЕТЫРЕХЛЕТНИЙ Михаэль Шумахер вошел в дом, оттирая со рта кровь и сильно хромая. Залитая кровью футболка, ссадина на лбу и разорванная штанина — мальчик, десять минут назад врезавшийся на своем игрушечном карте в фонарный столб, стоял в дверях кухни и изо всех сил сдерживал слезы. Сейчас внутри него боролись два желания — кинуться на шею матери, чтобы разрыдаться, и притвориться, что ничего страшного не случилось. Первое грозило тем, что у него отберут любимый карт, поэтому Михаэль сделал беззаботный вид и вызывающе звонко крикнул: «Мам, пап, привет! Я немного поцарапался, но все в норме». Рольф и Элизабет оглядели сына с ног до головы, после чего отец ровным голосом произнес: «Пойди умойся. Мать уже накрыла на стол». СТОИЛО Михаэлю скрыться за дверями своей комнаты, как Элизабет, глядя на мужа расширившимися от ужаса глазами, разрыдалась. Но Рольф в один миг привел жену в чувство: «Бери пример с сына. Ему четыре года, и он держится! — сказал он. — Наш мальчик — настоящий боец. Ты должна не плакать, а гордиться им». Закончив фразу, мужчина вышел на крыльцо: его губы дрожали, а кулаки были яростно сжаты, но этого никто не мог видеть. В семье Шумахеров было не принято давать волю чувствам. Через полчаса все трое, как ни в чем не бывало, сели за стол. Детство Михаэля Шумахера было безоблачным и вполне счастливым, если бы не тот факт, что закончилось оно слишком быстро. Мальчик уже в четыре года понял, что родители ждут от него большего, чем чистые руки перед обедом и хорошее поведение. «Если ты, сынок, сможешь убедить меня в том, что тебе не нужно ходить в школу, я разрешу тебе бросить ее, — сказал однажды отец. — Но ты должен убедить меня в этом! Попробуй — и будешь целыми днями играть с ребятами в футбол, а об арифметике и чистописании сможешь навсегда забыть». Михаэль знал, что отец не шутит. Но бросать школу не хотел — там у него было много друзей, у которых он пользовался огромным авторитетом. Мальчик серьезно увлекался футболом и умудрился доказать одноклассникам, что известный вратарь Тони Шумахер — его родственник. Михаэль врал так самозабвенно и искренне, что в какой-то момент и сам поверил в то, что якобы общие гены помогут ему стать профессиональным спортсменом. Между тем круг интересов юного Шумахера был значительно шире: ему отлично давались математика и английский язык, он занимался в секции дзюдо и гонял на карте, собранном из старой газонокосилки. Страсть к гонкам родилась в тот момент, когда Михаэль впервые попал в картинг-клуб, где работал отец. Пока Рольф чинил машины, попутно раздавая советы гонщикам-новичкам, Михаэль наблюдал за виражами, которые выделывали мальчишки на маленьких машинках. Вечером, сидя с родителями за столом, мальчик заявил, что тоже хочет сесть за руль. Элизабет, обессиленная долгим днем в закусочной, где она работала последние семь лет, лишь устало взглянула на сына и спросила: «А ты не боишься?» «Нет, мама, я — смелый», — ответил Михаэль. «Не за себя, дурачок, а за меня. Если с тобой что-то случится, я не переживу этого», — сказала Элизабет, с укоризной посмотрев в сторону мужа. Рольфа, польщенного тем, что старший сын разделяет его страсть к машинам, долго упрашивать не пришлось: мужчина собрал из старых запчастей миниатюрный карт, снабдил его мотором от газонокосилки и обучил мальчика элементарным правилам вождения. Впервые сев за руль, Михаэль понял одно: его новая игрушка не должна расстраивать маму. Собственно поэтому, не справившись однажды с управлением и врезавшись на полном ходу в фонарный столб, мальчик проявил чудеса самообладания, только бы не увидеть в глазах матери слез. Михаэль, сжав зубы, перетерпел боль и уже на следующий день потребовал у отца записать его в картинг-клуб: по крайней мере, на этой трассе нет фонарных столбов. Боль победы ВПЕРВЫЕ придя в клуб, Михаэль все еще немного хромал. Но уже через полтора года выиграл свой первый клубный чемпионат. Выслушав положенные «Поздравляю. Ну, ты даешь!», Шумахер бежал по улицам, обгоняя прохожих, чтобы скорее продемонстрировать родителям первый трофей. Запыхавшийся и веселый, похожий на маленького взъерошенного щенка, мальчик ворвался на кухню и прямо с порога принялся кричать: «Мам, пап, я победил! Я сделал их всех!» На лице Рольфа не было и тени радости. Он серьезно посмотрел на сына и сказал: «Этот кубок вовсе не означает, что ты кого-то «сделал». Ты просто выдал хорошее время, обогнал многих — я действительно многому научил тебя. Но учиться быть победителем тебе придется самому. Запомни хорошенько: хвастуны и зазнайки чемпионами не становятся». Мальчик, виновато опустив голову, поплелся в свою комнату. Услышав, как сын плачет за стенкой, Элизабет с опаской взглянула на мужа: «Тебе не кажется, что ты слишком строг с Михаэлем? Не забывай, ему всего шесть лет… Он ведь еще совсем ребенок». «Когда-нибудь он станет чемпионом, и тогда не только я — все будут судить его», — ответил Рольф и отгородился от жены газетой, спрятав за ней довольную улыбку. Реакция родителей на выигранный кубок несколько поостудила пыл мальчика. Тем более что гонки требовали серьезных денег, которыми семья не располагала. Михаэль прекрасно понимал это и стал усиленно заниматься дзюдо, чувствуя, что и здесь добьется хороших результатов. Отец с тревогой смотрел на неделями пылящийся в гараже карт, предчувствуя, что скоро перед его сыном встанет нелегкий выбор. Одиннадцатилетний Михаэль, уходя из дома, попросил пожелать ему удачи: на сегодня назначили соревнование по дзюдо, на котором Шумахер, по мнению тренера, должен был победить. В это же время проходил турнир по картингу, куда мальчик решил не идти. Через несколько часов, держа в руках кубок за третье место, Михаэль был безутешен. Тренер хвалил его за хороший результат, соперники жали руку и прочили на следующем соревновании первое место, но парень думал только о том, чтобы поскорее остаться одному. Выплакав по дороге домой всю горечь обиды, Шумахер твердо решил вернуться в картинг-клуб. Отец, взглянув в красные от слез глаза сына, сказал: «Самое главное в жизни — четко знать, чего ты хочешь». «Я хочу побеждать, папа», — ответил Шумахер и понял, что его будущее больше не выглядит таким неопределенным, как раньше. В 15 лет, закончив школу, Михаэль пошел учиться на автомеханика. Юноша по-прежнему бредил гонками, поэтому и решил основательно изучить устройство машин, понимая, что полученная профессия станет для него серьезным подспорьем. Деньги, которых требовалось для гонок все больше и больше, появлялись словно из ниоткуда. Местные бизнесмены родного города Хюрте, богатые родители мальчишек, с которыми Шумахер гонял на карте, видели в Михаэле огромный потенциал и делали все для того, чтобы паренек не бросал спорт. Юноша понимал, что не имеет права разочаровывать их, и добивался невозможного. Уже в 15 лет Михаэль занял первое место в Германии по картингу среди юниоров, через три года стал чемпионом Германии и Европы, участвовал в заездах на машинах спортивного типа концерна «Mercedes-Benz», в результате чего попал в команду Гран-при, где его посадили в болид. Произошло это совершенно случайно: пилот Гашо, бельгиец, славившийся своим буйным нравом, накануне гонок подрался с таксистом и угодил в тюрьму. Его место и занял Шумахер, принявший случайность как знамение свыше. Успехи Михаэля поражали даже самых маститых гонщиков. На молодого пилота сделала ставку команда «Benetton», после чего Шумахера переманили в «Ferrari». Дорога жизни в отличие от трасс, по которым колесил Михаэль, теперь казалась юноше прямой и легкопреодолимой. Для того чтобы «рвануть», мужчине нужен был только стимул… Чужая женщина ГЛАЗА Корины были печальны. Михаэль нервничал, чувствуя, что разговор не клеится. Он старался отвлечь Кори от грустных мыслей после очередной ссоры, которая произошла между ней и ее бойфрендом Хайнцем-Харальдом, но не слишком преуспел в этом. Корина встречалась с Френтценом уже давно, фактически столько же, сколько сам Михаэль дружил с ним. Отношения эти завязались еще во времена юниорских соревнований «Mercedes-Benz», поэтому Шумахер был свидетелем всех размолвок между другом и его возлюбленной. Кори сопровождала Френтцена на всех соревнованиях, и со временем Михаэль стал ловить себя на мысли, что ее присутствие ему необходимо. Хотя Шумахер не страдал от нехватки женского внимания, но стоило в его поле зрения оказаться Корине, как новые подружки тут же теряли привлекательность. «Пойми, папа, это неправильно! Корина — девушка моего друга, а я целыми днями только и думаю о ней!» — Михаэль сидел вместе с отцом на кухне и, обхватив голову руками, изливал Рольфу душу. Мужчина внимательно слушал сына и под конец задал только один вопрос: «Сынок, а чего ты сам хочешь? Достаточно понять одно это, и дорога к желаемому сама ляжет тебе под ноги». Михаэль резко вздернул подбородок, с вызовом посмотрел в глаза отцу и, не раздумывая, сказал: «Я хочу ее». «Тогда я категорически не понимаю, зачем ты тратишь время на пустые разговоры со мной, если должен пойти к той, которую выбрал…» — ответил Рольф, усмехнувшись. Разговор между Кориной и Михаэлем состоялся нескоро. Мужчина репетировал речь, глядя Кори в глаза, когда та рассказывала ему об очередной ссоре с другом. Во время одного такого разговора Шумахер, мысленно досчитав до трех, просто нагнулся к девушке и поцеловал ее. К его величайшему удивлению, Корина ответила на поцелуй, словно все время только этого и ждала. Все, что последовало за этим вечером — объяснения с другом, первая ночь, проведенная вместе, решение пожениться, — напоминало сон. «Проснулся» Михаэль только в тот момент, когда, получая очередной титул победителя, увидел свою жену Кори на трибуне и понял: все это было сделано только ради нее. Известие о том, что Кори беременна, положило конец ее мучительному присутствию на гонках. Теперь Корина ждала мужа дома, чтобы вечером поставить его очередной кубок на полку. 20 февраля 1997 года на свет появилась Джина, а спустя два года — Мик. Пытаясь взглянуть на свою семейную жизнь со стороны — Михаэль понимал, что даже его опасная профессия не сможет отнять эту идиллию. Гонки, которые слишком часто уносили жизни близких людей, ничуть не пугали Шумахера. Он плакал, узнав, что погиб еще один его друг-гонщик, а потом еще один… Но вместе с тем Шумахер знал, что с ним такого случиться не может: ради своей семьи он должен, а значит, будет жить. Страх чемпиона СЕЗОН 1999 года был не слишком удачным для Михаэля — гонка в Сильверстоуне закончилась аварией и двойным переломом правой ноги. Санитары, выносившие гонщика с трассы, были сражены мужеством, с которым он преодолевал боль. Будучи серьезно раненным, Михаэль нашел в себе силы помахать рукой ревущим от ярости поклонникам, чтобы хоть как-то их успокоить. Спортсмен перенес две операции, но по-прежнему никто не мог гарантировать, что Шумахер продолжит тренировки. Корина, на чьи плечи легла забота об искалеченном муже и детях, ни разу не позволила себе даже задуматься о том, что Михаэль больше не вернется в большой спорт. Вся семья поддерживала в мужчине веру в то, что он выкарабкается. Маленькая Джина, присев на кровать к отцу, однажды спросила: «Папа, а почему ты попал в аварию?» «У меня отказали тормоза», — ответил Михаэль, тем же вечером став свидетелем телефонного разговора между Джиной и ее дедом. Девочка позвонила Рольфу и заявила: «Дедушка, ты должен мне помочь. Нам с тобой нужно купить для папочки много новых тормозов. Ты слышишь — очень много и самых хороших». Вскоре мир узнал о том, что Шумахер возвращается. С больной ногой он пилотировал так, что не оставил противникам ни единого шанса. Сыну Шумахера исполнился ровно год, когда он впервые заставил отца испугаться. Михаэль подарил дочери маленькую электрическую версию «Ferrari», но Джина не слишком заинтересовалась новой игрушкой. Зато заинтересовался Мик. Корина и Михаэль буквально остолбенели от удивления, увидев, как их годовалый сын, едва научившись ходить, возится с игрушечной «Ferrari». Придя в себя, Кори обняла мужа: «Похоже, дорогой, тебе пора уходить на пенсию». Михаэль отмахнулся от слов жены, но что-то все же заставило его неприятно вздрогнуть. Страх, от которого начинало колоть сердце, был непривычен Шумахеру. Ни одна трудная трасса, ни гибель близких друзей, ни перспектива самому остаться калекой или лишиться призового места — ничто не пугало Михаэля так, как мысль о сыне-гонщике. Теперь Шумахер делал все, чтобы не допустить своих родных на соревнования даже в качестве зрителей, избегал папарацци, которые усиленно пытались найти в его идеальном браке хоть одну трещину, и всеми силами отгораживался от внешнего мира бронированными дверями и стеклами темных очков. Шумахер не хотел становиться частью шоу-бизнеса. Мужчина, который ежегодно раздавал около 2,9 миллиона автографов, больше всего на свете боялся того, что когда-нибудь сыну придется прятаться от людей так же, как приходилось ему самому. Своими страхами и сомнениями Михаэль не делился даже с Кори, чувствуя, что произнесенные вслух слова могут приобрести силу пророчества. Шумахер купил точно такой же самолет, как и у канцлера Германии, заплатив за право летать в компании с семьей 26 миллионов евро. Обзавелся домиком в швейцарской деревне близ Женевского озера, где наслаждался семейным уютом, выгуливал любимую собаку Фло, разучивал с детьми алфавит и готовил Коре ее любимую томатную пасту. Жизнь величайшего гонщика Шумахера была застрахована на 90 миллионов долларов, но она не стоила и цента без тех, кого он любил… Михаэль вел машину уверенно и аккуратно — совсем не так, как делал это на трассе. Он ехал домой, где его ждали Кори и дети. Сегодня гонщик в шестой раз стал чемпионом в гонке «Формула-1». Стоило ему ступить на дорожку, ведущую к дому, как малыш Мик бросился навстречу отцу. «Папа, папочка! — кричал сын на бегу. — Скажи, ты ведь всех победил?» «Да, сынок. Твой папа — чемпион», — ответил Михаэль, легко подхватывая его на руки. «Значит, теперь я тоже стану гонщиком!» — продолжал голосить Мик. Шумахер с тревогой посмотрел на жену. Кори в ответ лишь пожала плечами. «Мама мне пообещала, если ты победишь, вы в следующий раз возьмете меня на гонки, — тараторил малыш, заглядывая отцу в глаза. — Она обещала мне! Слышишь, обещала!» Михаэль подошел к Коре и взглядом потребовал объяснений. Женщина промолчала, и Шумахеру на миг показалось, что в ее глазах блеснули слезы. Он присел на корточки рядом с Миком, серьезно посмотрел ему в глаза и спросил: «А ты не боишься?» Лицо Мика мгновенно посерьезнело, он по-взрослому положил руку на плечо отца и ответил: «Нет, папа, я смелый».