Транспарант держал? Дж. Оруэлл, 1984

«Транспарант держал? – Нет. – Дать подержать и расстрелять!»или «Дважды два равно пять»1984Джордж ОруэллСамая мрачная из всех антиутопий, что я читал. Ближайшие сравнения, которые приходят на ум: «Мы» Замятина (любовь и романтика между «нумерам»), «Обитаемый остров» АБС (особенное сходство наблюдается в эпизодах с «минутами ненависти» в министерстве правды и приступами патриотической песни у граждан Саракша). Есть, конечно, сильные различия, например, ни на что не похожий, рубленный, обрывистый стиль изложения у Замятина и кинематографичный, стремительный не столько текст, сколько видеоряд у Стругацких, но это частности. Возникла мысль: авторы антиутопий стараются вызвать у читателя гневный протест сюжетным действиям «плохих» по отношению к «хорошим», но неизбежно получается нестыковка: унижения, попрание человеческого достоинства, переламывание характера и сущности личности возможно только тогда, когда, грубо говоря, «есть куда сталкивать». Я субъективен. В моих глазах классическая схема антиутопии «система ломает человека» выглядит бледненько по сравнению с реалистами.. да хоть с тем же Солженицыным. Я вижу механизм литературного приема, которым пользуются авторы антиутопий для придания легитимности страданиям и окончательному разрушению личности главного героя, я понимаю работу этого механизма, но я убежден, что только лишь факта «проснувшегося сознания» у персонажа, того, что он «начинает задавать вопросы и ставить под сомнение окружающий мир», - этого еще не достаточно для настоящего падения. Плавающий на поверхности нечистот шматок такой же нечистоты не обладает пространством, необходимым для страдания, у него нет первоначального набора высоты, чтобы совершить эффектное падение. Догадывающийся о возможностях иного бытия – еще не участник этого бытия. Он – все тот же шматок нечистот. Не право имеет, а таки тварь дрожащая. Хотя бы и с вопросами и сомнениями. Почему, например, Иван Денисович – в сто раз больший герой и мученник, чем Уинстон Смит? Потому что Иван Денисович жил, а Смит – не жил. Унижения, которым был подвергнут Иван Денисович, в сто раз больше, сильнее, контрастней, чем унижение Уинстона, потому что Уинстон никогда толком и не был на высоте. Ни на каком, самом малом из возможных «уровней над нулевой отметкой». У него не было положения, с которого его можно было низвергнуть. Кроме боли физической ему невозможно было причинить никакую другую – моральную, духовную, нельзя было навредить его сознанию, потому что он уже находился, существовал в самой вредной, самой нездоровой и самой унизительной для сознания среде из всех возможных. Причем, всю жизнь. Он не был внезапно ввергнут в ситуацию, разрушающую его достоинство – он жил в этой ситуации с самого рождения, более того, даже его догадки о бытии ином зятянуты плотным полотном незнания. И, что самое отвратительно, он – ключевой участник в процессе производства незнания, а его минутные (нет, даже не так – секундные) зазрения совести – мелки, смехотворны и нефункциональны. Не более чем химия организма. Так о каком падении может идти речь? «Крысы скушают тебе лицо! Отдай ее вместо себя!»? Да он уже сто раз отдавал всех подряд вместо себя.А вообще – так мне книжка нравится.P.S. И вот ведь что интересно: Альфред Бестер предлагал те же методы, что Оруэлл осудил. Только Бестер исходил исключительно из гуманных целей – не вешать преступников, а перекраивать им сознание, адаптируя их к системе. Грех уничтожать человека, у котого есть что-то, что заставило его взбунтоваться. Способность к преступлению – сродни гению. В определенном смысле. Выходит – деспотизм и демократия легко измеряются одной и той же рулеткой?