Взгляд из Румынии на Приднестровье

Приднестровский якорь:интересы, проблемы, решенияНа прошлой неделе обозреватель газеты ЗИУА, бывший министр иностранных дел Румынии Адриан Северин в очередной раз изложил свое видение приднестровской проблемы в статье "Приднестровский якорь: интересы и решения".Северин рассмотрел историю вопроса, начиная с "рождения Великой Румынии", преобразования российской империи в Советский Союз и создания МССР. По мнению Северина, Приднестровье, по замыслу его создателей (которых он, вполне традиционно для Румынии, видит в Москве) должно было удержать Молдову в сфере российского влияния и способствовать постоянному восточно-европейскому вектору ее развития. Далее Северин уточняет, что именно Бессарабия, а не вся Молдова в ее исторических границах, была важна для России, поскольку именно она обеспечивала выход к Дунаю, являясь, по сути, трамплином по направлению к Балканам и центральной Европе. После того как Бесарабия была насильно присоединена к СССР (еще раз напомню, что это - интерпретация Северина), Сталин поставил ее "на якорь": передал Украине южные и северные уезды Бесарабии, а взамен присоединил к вновь созданной МССР территорию нынешнего Приднестровья. Все это должно было надежно закрепить Бесарабию в составе Советского Союза.Далее Северин переходит к событиям, непосредственно предшествовавшим развалу СССР. "Через полвека после упомянутой геополитической инженерии СССР исчез. Понимая, что он уже не в состоянии выдержать технологическую, а значит, и военную гонку с Западом, Михаил Горбачев решил приступить к деидеологизации международных отношений. Это означало исчезновение мировой биполярной системы. Горбачев надеялся, что взамен противостояния коммунистического блока СССР и Запада удастся перейти к отношениям сотрудничества. Ожидания не оправдались, в социалистическом лагере начались дезинтеграционные процессы. Впоследствии Борис Ельцин способствовал отделению России от СССР, надеясь получить взамен интеграцию в Европейский Союз. Но и эта задача не была достигнута".Однако, по мнению Северина, распад социалистического блока дестабилизировал и Запад. Запад в значительной степени исчез как идеологическая и морально-политическая общность. "Лишенный фактора консолидации перед советской угрозой, Запад не смог перешагнуть через разность культур и поставил под знак вопроса евро-атлантический союз. Америка, рожденная в войне с европейскими властями и Европа, рожденная в войне между властями Европы, Америка, движимая усилиями экспансии и Европа, движимая непрекращающимися войнами, Америка, в поисках безопасности с помощью силы и Европа, в поисках безопасности через право, Америка, миссионерская и наступательная и Европа, оккупированная и вынужденная защищаться, Америка меритократии и Европа мифологии открыли, что их разделяет концепция власти, миссии, ответственности, угрозы".Почему же даже такие, многоплановые и принципиальные противоречия не привели к окончательному краху Запада как единой системы? По мнению бухарестского аналитика в качестве фактора стабилизации выступила все та же Россия, рассматриваемая Западом как наследница советской империи. Победив в холодной войне, Запад, тем не менее, сделал вывод о том, что даже постсоветская Россия остается мировой державой, конфликт с которой по-прежнему возможен, хотя и не неизбежен. И дабы перестраховаться на случай неблагоприятных сценариев, США (НАТО) и ЕС решили расшириться, насколько это возможно, на Восток, ограничив тем самым российскую сферу влияния. "Поэтому, - полагает Северин, - вместо политики ассоциирования с целью возвращения в Европу Россия в ответ была вынуждена выбрать стратегию воссоздания своего пространства влияния. Ей объективно выгоден многополярный глобализм, в котором она могла бы участвовать, хотя и в качестве регионального лидера, но имея возможность оказывать влияние на общемировые процессы путем удержания в равновесии, либо урегулирования (в том числе и силовым путем) спонтанных или спровоцированных напряженных ситуаций". В ситуациях же такого рода на пространстве бывшего СССР недостатка нет, поскольку с распадом единой державы здесь появились новые игроки - нации, движимые желанием самоопределения.В рамках этой модели Северин и возвращается к Приднестровью. По его мнению, ПМР в настоящий момент является "якорем" не столько для Молдовы и Румынии, сколько для Украины и России. Вместе с тем, "рассоренные и погруженные в осложнения, вызванные войной с терроризмом, евро-атлантические силы уже не могут отрубить этот "якорь" и в дальнейшем толкать Россию на Восток".Отталкиваясь от этого положения, румынский дипломат и рассматривает перспективы приднестровского урегулирования, обращаясь к плану Белковского."Возможная альтернатива, - пишет Северин, - состоит сейчас вовсе не в том, чтобы Румыния отказалась или не отказалась от Приднестровья "в обмен на Бесарабию". Она в другом - в том, чтобы Республика Молдова выбрала, наконец, между союзом с Приднестровьем или союзом с Европой. Если для Молдовы европейская интеграция действительно абсолютный приоритет, она должна ясно и четко ответить на вопрос о том, в каком случае у нее больше шансов получить статус члена ЕС: поглощая Приднестровье, или соглашаясь с его отделением?"Однако Северин не останавливается и на этом. Проблема выбора, по его мнению, стоит также и перед Украиной. "Украина должна определить, в каком окружении ее независимость станет более реалистичной: в качестве партнера России или кандидата на европейскую интеграцию?". Относительно последнего варианта Северин уверен, что приднестровские осложнения будут отдалять Украину от Европы, поскольку вопрос о том, смогут ли НАТО и ЕС повторить литовский сценарий и согласиться с наличием в их пространстве приднестровского анклава наподобие Калининграда, остается открытым. Где же выход из этого лабиринта? Румынский дипломат полагает, что наилучшим решением был бы компромиссный статус Приднестровья, достигнутый в результате синхронизации усилий Украины и России с западными альянсами. По мнению Северина, Приднестровье могло бы стать "неким восточным Монако в пространстве международного права, экономически спонсированным Киевом и курируемым Москвой в вопросах безопасности. Таким образом, ЕС утвердила бы свою отчетливую восточную границу - конечно, в той степени, в какой начала бы проводить политико-экономические программы, гарантирующие интеграцию доднестровской Молдовы. США не нужна хронически нестабильная молдо-приднестровская федерация. Соглашаясь с военным нейтралитетом Молдовы и принимая ограниченное военное присутствие России в Приднестровье, Вашингтон мог бы достичь согласия с Москвой и относительно разрешения некоторых конфликтов на Кавказе".Что касается Румынии, то единственный ее интерес в Приднестровье Северин видит в преобразовании нынешнего очага напряженности в "общность, уважающую международный порядок". А вот в регионе в целом Румыния имеет и более активные интересы, которые сводятся, во-первых, к "интеграции доднестровской Молдовы в ЕС", во-вторых, к "сохранению государственности, независимости и стабильности Украины", и в третьих, к "созданию зоны безопасности, включая системы контроля и коллективные гарантии на границе между евро-атлантическим и российско-азиатским пространством". В заключение Адриан Северин отмечает, что выбор возможного варианта урегулирования следует осуществлять, исходя именно из сбалансированности интересов всех заинтересованных сторон.Статья Северина очень удачно и последовательно формулирует несколько общих позиций, исходя из которых, по-видимому, и в самом деле следует развивать процесс урегулирования на Днестре. Северин фактически признает, что:- Наилучшими гарантами и наиболее заинтересованными в достижении стабильности в Приднестровье сторонами являются Россия и Украина;- Румыния не имеет жизненно важных интересов в собственно Приднестровье;- Приднестровская государственность твердо закрепилась на этой территории и Запад не в состоянии наступать дальше, если, конечно, не рассматривать вариант применения грубой силы (а будучи разумным и реалистичным политиком, Северин его и не рассматривает).К числу удачных находок Северина несомненно следует отнести ведение и частое использование термина "доднестровская Молдова". Этот термин устраняет все неточности, связанные с использованием, в т.ч. и в плане Белковского, термина "Бесарабия", служащего источником разночтений и недоразумений. В самом деле, из контекста не всегда можно понять, имеется ли в виду румынская Бесарабия 1940 года, или молдавская Бесарабия - без юга и севера румынской, которые сейчас принадлежат Украине. Именно эти разночтения и порождали некоторые опасения при первом знакомстве румынских политиков с планом Белковского.Таким образом, как это и прогнозировали многие аналитики, идея приднестровского признания путем изменения государственного статуса Республики Молдова, выдвинутая российским политологом Станиславом Белковским, успешно развивается и все более доброжелательно принимается во влиятельных политических кругах Бухареста, даже несмотря на "официальный" скепсис, выраженный на Бухарестской конференции в начале июня и даже вопреки антиприднестровским настроениям в Румынии, резко накалившимся в последнее время в связи с ситуацией вокруг румыноязычных приднестровских школ.Кстати11-15 августа, по заказу Государственного румынского телевидения ТВР, на территории всей Румынии проводился социологический опрос с целью выявления мнений относительно ситуации вокруг румыноязычных школ в Приднестровье. Всего было опрошено 1112 человек, из которых 74,8% слышали о закрытии приднестровских школ с преподаванием на румынском языке. Из них 77,9% считают, что официальный Бухарест должен способствовать разрешению этой проблемы дипломатическими методами (к чему, собственно, призывает румынские власти и приднестровская сторона), всего лишь 10,9% желали бы видеть от румынских властей более жесткую позицию относительно Приднестровья, а 11,2% полагают, что румынские лидеры вообще не должны вмешиваться в эту проблему.В условиях полной информационной монополии Кишинева в информировании румынской общественности относительно ситуации в Приднестровье эти данные выглядят очень оптимистично. Они, несомненно, свидетельствуют о том, что румыно-приднестровские контакты вполне возможны и перспективны.Что же касается мнений граждан Молдовы, то точные данные на сей счет, к сожалению, отсутствуют. Однако, судя по бытовым суждениям, они оказались бы намного агрессивнее, чем мнения, бытующие в Румынии.Подготовила А. Оставная. От редакции:Кое-что о приоритетах В своих рассуждениях Северин исходит из того, что Молдова, а точнее, ее нынешние власти, действительно хотят интегрироваться в Европу. Однако это положение весьма спорно. С одной стороны, жители Молдовы, значительная часть которых вынуждена зарабатывать на жизнь за пределами своей страны, действительно очень хотят попасть в пространство ЕС, а точнее - в пространство Шенгена. С другой - цели нынешних кишиневских властей прямо противоположны.Реальное присоединение к ЕС, пусть даже частичное, пусть даже в рамках какой-либо "соседской" программы означало бы немедленную политическую смерть и самого Владимира Воронина, и его ближайшего окружения. ЕС не потерпит вблизи от себя тирана и диктатора с замашками уголовного пахана, насаждающего в Молдове тоталитарно-полицейский режим. Да и сами граждане Молдовы, вкусив в полной мере европейской жизни, уже не поведутся на дешевые агитки газеты "Коммунист". Воронин прекрасно это понимает, и потому, несмотря на все свои "европейские" декларации, вовсе не хочет распахнуть перед населением Молдовы двери в Европу. Он предпочитает ездить туда сам - недавно кишиневский диктатор вернулся с отдыха на чешском курорте "Карловы Вары".Реально Воронин заинтересован в обратном - намертво заякорить Молдову между Западом и Востоком, используя вместо якоря Приднестровье. Итогом его усилий, по замыслу "молдавского Мао", должно стать маленькое личное княжество, абсолютно закрытое извне и насквозь тоталитарное изнутри, эдакое европейское Гаити, где в окружении верных тонтон-макутов отец и сын Воронины могли бы править неограниченно долго. Этот вариант событий и способы противостояния ему Северин, к сожалению, не рассматривает. http://www.courier-pmr.narod.ru/w14_3.htm