Геополитическое значение Днестра как границы

http://pmr.smtp.ru/eur1.htmВладимир БУКАРСКИЙ:ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ДНЕСТРА КАК ГРАНИЦЫ. Вооружённый конфликт на берегах Днестра, вспыхнувший 10 лет назад и унесший сотни жизней с обеих сторон, не утих. Он тлеет подобно углям, угрожая разгореться с новой силой. Все попытки «замирить» оба берега Днестра, навязать им какое-либо «международное решение конфликта» приводят к ещё большей напряжённости между Кишинёвом и Тирасполем. Впрочем, подобным провалом оканчиваются и другие попытки «мирных процессов» - от Осло до Хасавьюрта. Всё объясняется предельно просто. Ни одно из предлагаемых решений не учитывает – и не учитывало – реалии геополитики. Эта наука долгое время пребывала в изгоях. В Советском энциклопедическом словаре 1988 года она определяется как «полит. концепция, использующая георг. данные (территория, положение страны и т.д.) для обоснования империалистич. экспансии». В то же самое время эта дисциплина, активно применяемая в западных странах (и в первую очередь в США), сыграла главную роль в победе Атлантического блока в Холодной войне. Российский учёный А.Г.Дугин, один из основателей современной школы геополитики, пишет в своём учебнике «Основы геополитики» отмечает зависимость судеб мировых держав от влияния учёных-геополитиков в этих странах и общего отношения к геополитике как к науке. Действительно, англо-саксонские геополитики Х.Макиндер, А.Мэхен, Ф.Коломб, Н.Спикмэн, З.Бжезинский занимали высокие посты в своих странах, их политическая активность приносила самые непосредственные результаты, их прямое влияние на англо-саксонскую политику не подлежит сомнению. Несмотря на некоторые трения с научным миром своих стран и некоторое (тактическое) замалчивание значения их идей для всей «морской цивилизации» в целом, они пользовались при жизни почетом, им оказывалась всяческая поддержка, их судьба и карьера были показательно удачными. Победа Атлантического блока в Холодной войне – во многом заслуга американских геополитиков. Иначе обстоит дело с геополитиками континентальных стран. Француза Видаля де ля Блаша, как отмечает Дугин, считали лишь географом, стремящимся расширить сферу своих исследований до политического масштаба. Отношение к нему со стороны правительства уважительное, но в целом равнодушное. Сегодня Франция окончательно утратила своё значение в качестве самостоятельного геополитического игрока, починив свои национальные интересы политике Евросоюза. К немцам Карлу Хаусхоферу и Карлу Шмитту и в Веймарской республике, и при Гитлере отношение менялось волнообразно, переходя от определенного внимания властей к прямым репрессиям. По сравнению с англо-саксонскими геополитиками их судьба трагична, их карьеры зигзагообразны, они в определенные моменты становятся жертвами даже тех режимов, национальные цели которых в общих чертах совпадают с их собственными. Здесь уже не почести и не уважение, но истеричное внимание, чередующееся с гонениями. Наконец, абсолютно трагичной была судьба евразийских геополитиков: никакого прямого внимания, ни одного упоминания в официальных источниках, лишь лагеря, ссылки, аресты, преследования при полном игнорировании. И хотя до определенного момента советской истории создается впечатление, что основные решения на международном уровне принимаются последователями Петра Савицкого, сверяющими каждый шаг с публикациями евразийцев, наступает переломный 1989 год – и выясняется, что никто в советском руководстве не способен связно объяснить логику традиционной внешней политики, и в результате происходит молниеносное разрушение гигантского евразийского организма, создаваемого с колоссальным напряжением в течении долгих веков. Таким образом, роль личности геополитиков в смысле их влияния на власть, по мнению Дугина, резко сокращается по оси Запад-Восток. С почтением к Мэхэну, Спикмэну и Бжезинскому контрастирует постоянные угрозы Шмитту со стороны СС-овцев и преследования Хаусхофера (его сын, писатель Альбрехт Хаусхофер был расстрелян), а в еще большей степени заключение в сталинские лагеря выдающихся философов Петра Савицкого и Льва Карсавина. Поражает, что, в конечном итоге, именно те страны, которые более всего прислушивались к своим геополитикам и ценили их, добились потрясающих результатов и подошли вплотную к тому, чтобы окончательно достичь единоличного мирового господства. Германия же заплатила за невнимание к тезисам Хаусхофера о «континентальном блоке» полувековым выпадением из истории, потерпела чудовищное поражение и впала в политическое небытие. Советская Россия, не обратившая внимание на труды наиболее ответственных, глубоких и прозорливых русских патриотов, без боя и сопротивления оказалась почти в той же ситуации, что и послевоенная Германия: мировое влияние сошло на нет, пространства резко сократились, экономика и социальная сфера превратились в развалины. Пора начинать учиться на чужих ошибках. Если мы хотим избежать новых кровопролитий – нам необходимо применить азбучные основы геополитической науки к решению приднестровского конфликта. Это небесполезно сделать и Кишинёву, и Тирасполю. Самой общей и разделяемой всеми геополитиками методологической формулой является утверждение фундаментального исторического дуализма между Сушей, теллурократией, «номосом» Земли, Евразией, heartland'ом, «срединной землей» (Ратцель), идеократической цивилизацией (Хаусхофер, Шмитт, евразийцы), «географической осью истории» (Макиндер) с одной стороны, и «Морем», талассократией, Sea Power (Мэхэн), «номосом» Моря, Атлантикой, англо-саксонским миром, торговой цивилизацией (Мэхэн), «внешним или островным полумесяцем» (Макиндер), с другой. Это можно рассматривать как главный закон геополитики. Вне постулирования этого дуализма все остальные выводы теряют смысл. При всем расхождении в частных аспектах ни один из основателей геополитической науки не ставил под сомнение факта такого противостоя ния. По своей значимости, как отмечает А.Дугин, этот постулат сопоставим с законом всемирного тяготения в физике. Между «сердцевиной земли» (Heartland) и «всемирным островом» Хэлфорд Макиндер помещает «внутренний полумесяц», или «береговую зону» (Rimland). Государства этой береговой зоны в тот или иной период спосолбны примыкать то к одному, то к другому поясу. В ситуации, когда страны Берега угрожают геополитической стабильности в мире – Евразия способна объединяться с Мировым Островом против стран Римланда (так и произошло во время двух мировых войн ХХ века – Россия, а затем и СССР объединяется с «островным» англо-саксонским блоком в противостоянии «срединной Европе», геополитически ассоциируемой с Германией и странами её коалиции). Перейдём к Днестру. Эта река, расположенная в Восточной Европе, имела важное геополитическое значение на всём протяжении истории человеческих культур. Днестр издревле являлся границей между различными племенами – киммерийцами и скифами с одной стороны – и фракийскими племенами с другой, между остготами и вестготами, между славянскими племенами антов и склавинов, между славянами-уличами и печенегами. Днестр являлся естественной границей между двумя этнокультурными зонами Золотой Орды. По Днестру, в соответствии с договором от 1387 года между Петром Мушатом и Владиславом Ягайло, была установлена граница между Молдовой и Великим Литовским княжеством. С середины XVI и вплоть до конца XVIII века (за исключением небольшого периода в 1672 – 1686 годов, когда оба берега Днестра попали под власть Османской Империи) Днестр представлял собой границу между польской и турецкой сферами влияния. Наконец, со второй половины XVIII века вплоть до 1812 года Днестр становится границей между Россией и Турцией, а с 1918 по 1940 год эта река разделяет Советскую Россию с Румынией. В то же время следует отметить, что Днестр в разные эпохи являлся внутренней рекой: в эпоху Европейской Сарматии, в период Киевской и Галицкой Руси, наконец, в годы Российской Империи (1812 – 1918) и Советского Союза (1940 – 1990). Обратим внимание на следующую тенденцию: Днестр становится внутренней рекой только в те периоды, когда то или иное Евразийское государство, достигая пика своего могущества, распространяется по оба берега Днестра. Никогда на протяжении истории земля к востоку от Днестра не входила в островную сферу влияния, следовательно – геополитически входит в то, что мы вслед за Макиндером называем Евразией, «геополитической осью истории», «сердцевиной Земли». С геоэтнической точки зрения эта граница совпедает с границей славянского ареала (С.Хантингтон определяет его как «Славяно-Православную цивилизацию», что в целом соответствует действительности). В свою очередь Днестровско-Прутское междуречье, или Бессарабия (К.Хаусхофер её назвал «Европейской Мессопотамией») – это отчётливая береговая зона, которая в разные эпохи может принадлежать то одному, то другому геополитическому полюсу. Хаусхофер в своей фундаментальной работе «Границы в их геополитическом значении» уделяет геополитической проблеме Днестра особое внимание. Работа была написана именно в тот период, когда Советский Союз претендовал на оккупированную Румынией Бессарабию. В части своей работы, посвящённой границе по водотоку, Хаусхофер указывает, что противоречие в выборе границы по водотоку или водоразделу заключается в том, что ставят народы на первый план: разделяющую способность реки – или же единство жизни. Данный вопрос связан со складом души народа и воздействием жизненного пространства на судтьбу народа. Там, где обнаруживается тот или иной этнический, цивилизационный или религиозный конфликт – сказывается испытанная сила реки как разграничения между противоборствующими сторонами. Однако с развитием человеческой формации и значение реки претерпело определённые изменения. Если в древности охотник и постук воспринимали реку как водопой со свободным доступом, а земледелец – как орошение, то позднее на первый план вышло значение реки как коммуникации, а в наше время – как источника получения энергии. Хаусхофер, выступая сторонником претензии Москвы на Бессарабию, отмечает: «Оказывавший ранее услуги сообщению, проходимый для плоскодонных пароходов, по крайней мере на небольших участках, извилистый Днестр сегодня по причине навязанного пограничного своеобразия полностью парализован с точки зрения ценности реки как коммуникации и источника энергии. Нынешний Днестр – это всего лишь отличная подпора для контрабанды между разными экономическими системами – Советским Союзом и капиталистической Румынией и арена политических происков, очаг войны не только в Европе, но и в мире; тем более что Япония и, само собой разумеется, Советский Союз ещё не признали границу по Днестру и более чепм сомнительно, что кто-то действительно вступился бы за нёё. Вся история Бессарабии, - отлично отображённая фон Улигом в нераздельной связи с геополитическими условиями существования этого узкого клочка земли, - важное обвинение превратностям природы, делающим невозможной границу по крупной реке, ведущих к расколу единых жизненных областей, и это тем пагубнее лежит бременем на соседях, чем больше развивался или мог развиваться культурный прибрежный ландшафт, чем чаще единоплеменные слои населения и расы издревле пересекали реку, оставляя на ее берегах лишь местно чуждые противоречия силы». Днестр после вхождения Бессарабии в Российскую Империю стал полноценной судоходной рекой, а в годы Советской власти стал активно использоваться энергетический потенциал реки (Дубоссарская ГЭС). Однако в результате развала великой евразийской империи под названием Совесткий Союз береговая зона под названием Бессарабия вновь переменила геополитический вектор с евразийского на атлантический. Днестр вновь стал ареной военного конфликта. О хозяйственно-экономическом использовании потенциала Днестра вновь приходится забыть. Последний шанс был упущен во время демонстративного отказа Молдовы от подписания меморандума, предложенного президентом России Владимиром Путиным. Предлагалось воссоединить оба берега Днестра на основе единой для обоих берегов евразийской ориентации. Приднестровье несмотря на резкую оппозицию этому плану в кругах общественности, было готово в лице президента Игоря Смирнова отказаться от независимости в пользу создания единого, геополитически входящего в Евразийское пространство, государственного образования. От руководства Молдовы требовалось согласие на смену геополитической ориентации (в скобках заметим, что эта цель декларировалась коммунистами перед выборами – и стала причиной их победы) – но оно отказалось от такого предложения. Таким образом сегодня вряд ли стоит говорить о возможности какого бы то ни было единого экстерриториального образования по оба берега Днестра. Для этого утрачена геополитическая база. Возможно, в дальнейшем геополитический флюгер под названием Бессарабия вновь повернётся в сторону Евразии. Но не сейчас и не в ближайшей перспективе. Единственный остающийся в нашем распоряжении вариант – это МИРНАЯ ГРАНИЦА. Потребуется отказ от взаимных притязаний и юридическое оформление геополитического статус-кво. Республика Молдова получает возможность объединения с Румынией или самостоятельной интеграции в Евросоюз. Приднестровская Молдавская Республика должна быть признана в качестве независимого государства и интегрирована в Евразийское пространство как полноценный самостоятельный участник.