TMP-39 (ПОСВЯЩЕНИЕ)

Встреча была назначена ровно на три часа ночи в Долине Роз. Я взглянул на луну, было около половины третьего. Я прибавил шагу. Город, словно огромное живое существо, дышал теплым весенним воздухом сквозь поры своей серой асфальтовой кожи. Из ближайшего парадного доносилась старинная истошная народная песня старого сибирского кота. Котяра надрывался осипшим от апрельских сквозняков баритоном. Песня, судя по осипшему голосу котяры, исполнялась уже на протяжении часов трех, посвящена она была кошке Мурке из соседнего двора, которую хозяева заперли на всю весну в теплой квартире со всеми удобствами. В песне пелось про звезды, мышей, молоко, сосиски и валерьянку. Дословный перевод этой песни звучал приблизительно так: Я встретил твой запах на перекрестке возле гастронома, В котором продаются молоко и сосиски на развес. На противоположной стороне находилась аптека, Из которой доносился пьянящий запах валерьянки. Была глубокая ночь, ярко светили звезды. И тут я увидел две ослепительные зеленые звезды. Они игриво подмигнули, заманивая меня вглубь помойки, И я пошел на свет от этих зеленых звезд. И хвост мой встал трубой. Не отрывая взгляда от твоих зеленых глаз, Я одной лапой словил толстенькую мышку. Я подошел к тебе кошачей походкой и, ласково мурлыкая, протянул тебе свежую добычу. Ты стыдливо опустила глаза и приподняла свой пушистый хвостик. У нас был романтический ужин прямо на помойке, А потом мы долго пели песни, а дикие твари, которые ходят на двух лапах, всю ночь кидались в нас из своих окон большими тяжелыми кубиками, из которых они строят свои помойки с окнами. А мы только тихонько хихикали. Какие эти твари, все-таки, тупые. Последнюю фразу Котяра затянул особенно громко и противно. И мне на какое-то мгновение захотелось пойти поискать большие тяжелые кубики, из которых дикие твари на двух ногах строят свои помойки с окнами. Но надо было торопиться. Как вдруг, увидав свет спасительного маяка для печальных душ в виде огней ночного киоска, я решил, что ничего страшного не произойдет, если я возьму и куплю маленькую бутылочку пива. Маленькой бутылочки пива в наличии не оказалось, пришлось взять большую. Ничуть не огорченный данным обстоятельством, я зашагал по теплой мостовой, заливая в свой желудок холодное пиво. По проспекту улиткой протащилась «поливалка», оставляя за собой мокрый след. И тут я подумал, что, наверное, поливальные машины не поливают во время дождя. И что если бы все время шел дождь, то водители поливальных машин остались бы без работы, их семьи бы голодали, а дети плохо учились и выросли бы наркоманами или проститутками. Ход моей мысли прервало пролетевшее мимо меня такси. Пронеслось оно в сторону аэродрома, видимо пассажиры опаздывали на самолет. В небе пролетел самолет. Опоздали. Жаль. Я пересек улицу и уже входил в парк. В парке стоял самолет, оборудованный под бар. Бар этот уже давно не работал. Признаться честно, я вообще не помню, что бы он когда-нибудь работал. Под крылом самолета я увидел два мерцающих красных огонька. Подойдя ближе, я почувствовал запах сигаретного дыма. - Привет. – Конь был с небритым до синевы лицом, в кожаной летной куртке и с сигаретой в зубах. – Принес? - Принес. – Я приподнял полиэтиленовый пакет с трехлитровой банкой чистого медицинского спирта. – А этого хватит? - Да хватит. – Богдаша был сонный, с лицом, отражавшим насущные проблемы всего прогрессивного человечества. На его лице, также, отсутствовали признаки соприкосновения с бритвенными принадлежностями. - Привет. – С довольным лицом, на котором всегда была улыбка виноватого характера, поздоровался Меля. - Ну что? Полетаем? – Пытаясь всем своим видом изобразить похуизм, спросил я. - Полетаем. – Тихо улыбнулась небритая морда Коня. Богдаша с сигаретой в зубах, немного порывшись во внутренних карманах своего кожаного пиджака, извлек из них внушительного размера ломик. Взобравшись по лестнице, служившей трапом, он тихо ломиком открыл дверь в самолет. Тем временем, Конь вынес две канистры, спрятанные в кустах, и, взобравшись с помощью подставленных ящиков на крыло самолета, отвинтил крышку бензобака и залил содержимое канистр в желудок прожорливого железного дракона. Самолет заправлялся таким образом уже на протяжении трех месяцев каждый день, вернее каждую ночь. По расчетам Коня топливные баки самолета уже заправлены на половину. Этого должно было хватить. Мы забрались внутрь. Богдаша ломиком тихо закрыл дверь. В салоне было душно и жарко. Конь сразу прошел в кабину пилотов и принялся за дело. Защелкали тумблеры, засветились и тихо запищали приборы, стрелки, указатели, лампочки. У меня захватило дух. Круто. Конь с серьезным видом что-то проверял, щелкал. Глаза у него блестели. В стеклах его очков отражались сотни лампочек и стрелочек непонятного для меня назначения. Конь вынул из-за пазухи толстенную книжку, на которой я прочитал «ТУ-134 Техническое руководство». Он открыл ее где-то посередине. Прочитал, пощелкал тумблеры, покрутил ручки и так несколько раз. Затем протянул книгу мне. - На. Найди описание рации. – Затем достал еще одну книжку поменьше с названием «Инструкция радиста». – Смотри. Тут все позывные, частоты, высоты, коды, почтовые индексы. Шучу. Гы. – Вставил он в конце и заржал как псих. Я не удержался, чтобы не спросить: - А как правильно? Индексы или индекса? А то я тут недавно с одним типом спорил. Он говорил, что индекса. - Не знаю, индексы, наверное. Сейчас это уже не важно. Я принялся листать книжки. Все оказалось проще, чем я думал. Здесь частоты, здесь каналы, тут громкость и мощность, диапазоны. Щелк. Засветились приборы, загудели тихо высокочастотные трансформаторы. Я надел наушники и покрутил каналы. Щелк. Щелк. Треск, шум. Слышу приятный женский голос: “Борт сто девятнадцать. Взлет разрешаю. Полоса два. ” Шипение…Мужской голос: «Борт сто двадцать девять. Вас понял. Полоса два». Все в порядке. Богдаша проверял гидравлику и пневматику в хвостовом отсеке, а также санузел. Несколько раз он приходил за инструментами, с его лица стекал пот. Вернувшись он сказал, что все в порядке, правда, желательно, было бы поменять сальники в каком то бензопроводе и маслопроводе. Он вырезал их из подошв собственных ботинок и сказал, что он не уверен на сто процентов в их надежности. Меля помогал Богдаше. Пару раз Конь просил его выйти и проверить положение закрылок и стабилизаторов. Спирт залили в камеру противо-обледенительной системы, оставив немного для себя. Когда все приготовления были закончены, Конь просиял улыбкой, от которой я почувствовал себя нехорошо, и торжественно произнес: - Ну что. Все готово. – И в этот момент сразу загудели двигатели. Мы все с пластмассовыми стаканчиками собрались в кабине пилотов. – Ну, за взлет. – Двигатели взвыли в полную мощь, и самолет медленно тронулся с места. Было слышно, как снаружи грохнулась на бетонные плиты железная лестница. Меля неприлично выругался, затем неприлично выругались все по очереди. Конь вырулил самолет на проспект Мира, мы набирали скорость. В окнах близлежащих домов начал резко включаться свет, на улице светало. Конь тихо ржал, очки у него запотели, лобовое стекло самолета от смеха стало резко заляпано слюнями. Я заржал вместе с ним, приборную доску радиостанции постигла та же участь, что и лобовое стекло самолета. Зашел серьезный Богдан: - Чуваки, вы видели, что на улице делается? Люди просыпаются. – На этих словах нам с Конем вообще стало не по себе. Богдан потихоньку присоединился к всеобщему ржанию, а затем и Меля. Курс наш лежал в Мексику. Богдаша достал мобильник, набрал номер. - Донской! Буенос диас, амиго! Готовь текилу и чикитас, мы уже в небе. Донской, наш друг и моряк. В одном из баров в Мексиканском порту его ограбили местные бандиты, теплоход его «Energy Ranger» ушел без него. Он прожил в небольшом Мексиканском городке на побережье Тихого океана четыре с половиной месяца, зарабатывая на жизнь мытьем посуды в одном из баров. Платили ему текилой и чикитас. Мы летели, что бы вернуть его домой. Это была своего рода спасательная экспедиция. Под нами проплывали серебряные облака, уже почти рассвело, солнце вставало за нами, а мы улетали от него на скорости тысяча двести километров в час. Может, по этой причине рассветало медленнее, чем обычно. - Мы покидаем наш континент. – Торжественно произнес Конь. - Ну, так давайте выпьем. - Молниеносно отреагировал Богдан. - У нас проблемы. – Голос Коня мне не понравился. Так как этот его голос мог означать только одно, что у нас действительно проблемы. – У нас хвост. – Я выглянул в иллюминатор. Нас сопровождало два МИГа. – Горох, пощелкай рацию. Я переключил рацию на внешнее прослушивание и начал крутить каналы. Щелк. Шипение. Щелк. «Прогноз погоды квадрат сорок пять двадцать температура…» Щелк. «Посадку разрешаю один три тридцать восемь…» Щелк. “Чита рита Чита маргарита. Уаа”. – Уаа! Блин! – Не выдержал Конь.- Щелкай дальше. - Щелк. «Неопознанный борт. Сообщите свои позывные, приписанную высоту, выйдите на связь, измените курс, и следуйте за нами. В противном случае будет открыт огонь на поражение. Повторяю…». Я посмотрел в правый иллюминатор и увидел пилота МИГа. Он руками подавал знаки, мол, меняйте курс и идите на снижение. - Ну че делать будем? - Че че…наливай. Мы разлили. – Ну, за посадку! - Странно, это уже не СНГ, а за нами летят МИГи. – Конь взял рацию. – Это борт специального стратегического назначения, выполняющий тайную правительственную операцию по аэрофотосъемке неровностей земной поверхности, называемой рельефом. Как поняли, прием. Из рации послышался голос. – Вас понял. – Оба МИГа выпустили каждый по две ракеты. - Писец. – Конь поседел на глазах. - Мужики, мне надо в туалет. – У меня забурлило в животе. Я смачно вырвал страницу из технического руководства по самолету и побрел в задний отсек. - Нашел время! Писец! Я пробрался в хвостовой отсек, в сан узел. Самолет резко дернуло. Закончив, я вернулся в кабину. – Три ракеты прошли мимо, одна нас немного задела. Падаем. – Констатировал Конь. – Всем взять парашюты. Будем прыгать. Мы надели рюкзаки с парашютами. Конь снизил высоту и поставил самолет на автопилот. Мы прошли в салон. Богдаша ломиком тихо попытался открыть дверь, но она не открывалась. Тогда Конь открыл какой-то ящичек, нажал какую-то кнопочку и дверь отстрелилась, и нас моментально выбросило наружу. Неприличные выражения всех в адрес Коня, затем тишина. Самолет уже далеко и высоко. Взрыв. Я поднял голову, самолета больше нет. Заложило уши. Хлоп. Хлоп. Хлоп.Хлоооп Раскрылись купола парашютов. Внизу вода куда не глянь. Резкий свет. Стук. Что-то не так. В палату врываются санитары в белом. Здоровенные мужики. - Вы тут что!!??? – Трехэтажные маты. – Ну, блин, козлы, полетать захотелось? Мы вчетвером сидим на полу с простынями в руках. Посреди комнаты четыре койки, сдвинутые в один ряд, сзади и спереди тумбочки. На задней тумбочке белая медицинская шапочка санитара, в ней (о ужас!) продукт человеческой жизнедеятельности. Все это сразу плохо запахло. У Богдаши из под полосатой пижамы торчит веник. Видимо, ломик. У коня в руке книжки, «справочник молодого фельдшера», журнал «Здоровье» и брошюра «Трезвость – норма жизни». - Вась!!! Ты это видел!!!!!! – Тот санитар что побольше, кивком показывает на заднюю тумбочку. –Я ее месяц искал. Сууууки! Конь, не растерявшись, смотрит на санитара и кивает на тумбочку. – Тебе очень идет эта шапочка. – И начинает хихикать. – Ну, блин, ну и козлы!!! А это еще что? – Санитар берет листок бумаг в руки и медленно сбивчиво читает вслух - “А потом мы долго пели песни, а дикие твари, которые ходят на двух лапах всю ночь кидались в нас из своих окон большими тяжелыми кубиками, из которых они строят свои помойки. А мы только …” Кто это писал?! – Я поднимаю руку. – Удар в лицо. Кровь. Я смеюсь еще больше. Вот козлы. – Кубики сволочи?! Блин! Так! Вась, этому тридцать кубиков, остальным по двадцать!! Писец!! Конь сидит на полу и хихикает, это замечает Меля и тоже хихикает, я и Богдаша уже заливаемся смехом. Санитары хватают за руки за ноги и волокут. - В карцер всех, на губу!!!! Психи!!! Я вам полетаю!!! Дебилы!!!… Нас волокут за ноги в смирительных рубашках по разным палатам, по темному коридору, пол которого неровно выложен мелкой плиткой, С Коня по дороге слетают очки, санитар радостно зафутболивает их ногой под стол ординаторской. В коридоре еще долго стоит смех, похожий на плач. Доносится голос Коня – И все-таки! Мы полетали!!! Ха ха ха…- Раздается звук удара тупым предметом. Смех коня с этим звуком прекращается. Меня протаскивают мимо палаты, на которой я читаю номер 57. На ее двери корявая надпись, выцарапанная ржавым гвоздем “Energy Ranger”. Кажется, я улыбаюсь, и из моей груди вырывается крик и растворяется в печальных осколках небытия: - Донскооооооооой!!!!!!!!!!! Из-за двери раздается голос Донского: - С посвящением тебя, чувак. Давай как-нибудь на рыбалочку сходим, или на шашлычки? Сквозь смех только успеваю ответить: – Как-нибудь в другой раз. Голос санитара: - Да заткнись ты, падло. – Удар. - Вот уроды расплодились!!! Этому из 57-ой влей тоже пару кубиков, а то сука разошелся. – Темнота. Провал. Мы парим вчетвером над сверкающими и переливающимися волнами безбрежного Тихого океана. Нас догоняет рассвет. Мы спускаемся и падаем на воду. На нас спасательные жилеты. Конь, бултыхаясь в воде, возится с каким-то свертком и ее слышно матерится. Шипение - и сверток на глазах надувается и превращается небольшую надувную лодку. Мы все залазим в нее. Богдан молча достает из-за пазухи ломик. Прячет его, затем достает оттуда же трехлитровую банку и четыре пластиковых стаканчика. Молча разливаем. Конь первый произносит вслух: - Похуй. Поплывем на корабле. Ну, за отплытие. (Играет музыка Frigen in the Roggen ВИА Sex Pistols) Все дружно гребут веслами. Примечание: В Долине Роз действительно стоял кинотеатр-бар. Однажды ночью он пропал. Никаких документов о его демонтаже или разборке найти не удалось. Очевидцев демонтажа или транспортировки самолета найти не удалось. Лиц ответственных за содержание и техническое обслуживание кинотеатра-самолета найти не удалось. Дело по поводу исчезновения самолета с места установки закрыто из-за отсутствия улик и состава преступления.