Молдавский ‒ официальный язык
Идея единого племени, родины и языка у молдаван. «Если в политическом и религиозном отношении пруто-днестровские молдаване возлагали свои надежды на спасение на Россию и её монарха, сознание, что Молдавия ‒ их единая Родина, что они образуют собственное племя со своим собственным языком, проявлялось с той же силой. Это было видно и до Бухарестского мира, но особенно после того, как река Прут стала границей. Молдаване Пруто-Днестровского междуречья непрестанно утверждали, что «народ Молдавии с древних времён до нынешних дней имел свои законы, и они судились своими правителями по обычаям и обстоятельствам своей Родины». «Молдавия осталась единой родиной для всех… Свидетельства времени доказывают, что у жителей Пруто-Днестровского междуречья сохранилось светлое сознание единой родины, единой нации ‒ молдавской, единого племени ‒ молдавского, и превыше всего, единого молдавского языка» (Leon Boga. Ideea de neam, patrie şi limbă a moldovenilor, 1932).
29 апреля 1818 г. Император Александр I подписывает Устав образования Бессарабской области. Согласно этому имперскому акту, «Бессарабская область сохраняет свой статус народа, потому получает особое управление». Бессарабия становилась автономной, имея свой орган управления ‒ «Верховный сфат». Молдавский язык становился официальным языком; наряду с русским языком, он используется в делопроизводстве во всех учреждениях области.
1818 ‒ 1850 гг. «Действительно, сохранилось множество актов, свидетельствующих, что в первые десятилетия молдавский язык был официальным языком учреждений Бессарабии, наряду с русским языком» (Şt. Ciobanu, 1923).
1831 г. Молдавский язык обретает статус официального языка. «Курс всех обучений будет на молдавском языке не только для облегчения учеников, но и для культивирования языка Родины и потому, что все публичные дела должны решаться на этом языке, который жители используют и в церковных службах» (Регуламентул Органик ал Молдовей. Арт. 421).
XIX в. начало. «Самое существенное, что определяет лексику молдавского литературного языка начала прошлого (XIX) столетия ‒ это массовое проникновение в неё неологизмов романского происхождения. Такой путь развития обуславливался прекращением фанариотского господства (1821 г.) в Молдавии, а также возрастающей ролью России в мире вообще и на Балканах в частности. Известно также положительное влияние присутствия в Молдавии русских войск, которое во многом способствовало политическому, экономическому и культурному развитию края, ибо в рядах русских войск было, как утверждает М.Когэлничану, «много великих мужей, поднявшихся с низов до самых высоких чинов; они прорвали завесу предрассудков, скрывавшую от нас цивилизацию Европы и приблизили нас к справедливости и либеральным целям Запада» (С.Г.Бережан, В.И.Бахнарь. Молдавская терминология. Москва, 1987 г. С. 114 ‒ 115).
1856 г. «Правда в том, что люди здесь начинают не понимать друг друга сегодня, когда понимание особенно необходимо, и разные по речи, все объединяются в требовании для общества, не владеющего многими языками, для нелатинского, для нефранцузского общества, дабы могли бедные люди иметь связь, местечко на молдавской земле, где они говорили бы по-молдавски» (Ал.Руссо. Куӂетэрь, 1856).
XIX в. 80-е годы. «Широко известно, что относительно прошлого Бессарабии под русским господством, бытует у нас ‒ как в общественном мнении, так и в печати и, даже, в научных работах ‒ много грубых измышлений… Служба (в церкви) на молдавском языке не прекращалась (при архипастыре Павле Лебедеве) в самом Кишинёве и в его пригородах, не говоря об отдалённых сёлах… » (N.Popovskii, 1931).
30 апреля 1907 г. Естественное и священное право молдаван. «Имеем право требовать, чтобы в наших сельских школах учили, помимо русского языка, и молдавский язык: это самое святое и естественное право любого народа, потому что язык предков для любого племени это то, что для человека отец и мать родная. Родители наши были молдавского рода и говорили на молдавском языке, матери наши качали нас тоже с молдавскими песнями и учили нас молиться Богу на молдавском языке, и мы не имеем права, сердце не допускает отказаться от него, потому что отказываясь от языка предков ‒ от молдавского языка, от нашего племени молдавского отказываемся» (Gh.V.Madan. Moldovanul, Nr. 16, 1907).
17 июня 1917 г. Алексей Матеевич сочиняет стихотворение Лимба ноастрэ (Наш язык). На второй день он прочтёт его на открытии курсов молдавских учителей.
13 ‒ 14 июля 1917 г. Алексей Матеевич пишет в Мэрэшешть стихотворение Унора (Иным) ‒ острую сатиру в адрес латинизаторов молдавского языка. Поэт решительно выступает против тех, кто пытается «разрушить древние основы» молдавского языка, заменяя исконные слова латинизмами.
20 сентября 1917 г. Василе Цанцу представляет к изданию Дикционарул мик ромыно-молдовенеск, 10000 слов (Кувынт молдовенеск).
28 марта 1918 г. На второй день после ликвидации Молдавской Демократической Республики печатаются последние статьи Конституции Молдавской Национальной Республики (проект):
«§77. Все, проживающие в республике народы, помимо полного гражданского и политического равноправия всех граждан, имеют право распоряжаться своей судьбой в области культуры: а) право использовать родной язык в местных государственных и общественных органах, а также в школах, в соответствии с населением, проживающим в данном населённом пункте; в) право на обучение на родном языке; с) право создавать разные организации, собрания и ассоциации, с целью сохранения и развития языка, литературы и культуры каждого народа.
§78. Молдавский язык, как официальный язык государства, является обязательным предметом обучения во всех школах республики.
§79. Для решения вопроса о вхождении Молдавской Национальной Республики в политический союз с каким-нибудь государством на основе конфедерации, федерации или личного, или реального союза, должно осуществляться голосование всего народа (референдум), в котором должны участвовать все граждане, достигшие 21 года, независимо от пола, религии, национальности».
Эта статья осталась как эхо былого нашего национального достоинства, как надежда, растоптанная румынами днём раньше ‒ 27 марта 1918 г.
1926 г. «Русское влияние ускорило и углубило французское влияние на наш литературный язык до 1850 г.; в то же время способствовало дифференциации молдавской речи от мунтянской» (П.Ханеш, румынский филолог. Бухарест, 1926).
1941 г. Академик Дж.Кэлинеску о молдавском языке. «По сравнению с бедным мунтянским диалектом, язык молдаванина на более высокой ступени. Хорошо наблюдаемая в момент равновесия молдавская речь, мягкостью своих тонов, сама по себе художественна. Авторов такой знáчимости, как Некулче, Крянгэ в Мунтении сложно ожидать... Одним словом: силы/корни языка идут, прежде всего из Молдовы» (G.Călinescu. Istoria literaturii române, 1941).
Декабрь 1951 г. Авторитетные советские языковеды, их молдавские коллеги на Кишинёвской совместной научной сессии обосновали и подтвердили культурно-историческую реальность: молдавский язык ‒ это неолатинский язык, имеющий фонетическую систему, грамматическую и морфологическую структуру, и основной словарный фонд, общий и для других восточных неолатинских языков.
1953 г. Бухарестский полиграфкомбинат «CasaScînteii» издаёт в переводе «с молдавского языка» в 6100 экземпляров поэмы Цара мя (Моя страна) молдавского поэта Емилиана Букова.
1955 г. Обсуждая проблему эпохи начала литературного языка, «Учёный Совет Института Языкознания из Бухареста установил, что, как в отношении идейного содержания, так и в отношении языка, наша современная литература начинается в первой половине XIX в. писателями, объединившимися вокруг журнала Dacia literară. В их центре стояли Михаил Когэлничану, Василе Александри, Алеку Руссо, Костаке Негруци…» ‒ все молдаване, родившиеся в Молдове, которые начали говорить по-молдавски и, естественно, писать по-молдавски…
«Язык, употребляемый этими писателями, утвердился как язык нашей современной литературы, потому что в его основе ‒ живая речь народа». ‒ молдавского, разумеется! (Cuvînt înainte la Dicţionarul limbii romîne literare contemporane, vol. I. 1955. P. IX).
3 ‒ 8 апреля 1956 г. На VIII Конгрессе романских исследований (Флоренция, 3 ‒ 8 апреля 1956 г.) известный итальянский языковед Карло Тальявини напомнил: «Название «молдавский язык» не является современным изобретением: молдавский язык ‒ это продолжение нити древней молдавской литературы, которая, в связи с политическим отделением Бессарабии, не приняла участие в процессе унификации «румынского языка», завершившейся, в основном, в XIX в.» (Зарубежные авторы о молдавском языке и литературе. Кишинёв, 1970 г. С. 12).
1956 г. Сотрудники Института языка и литературы Молдавского филиала АН СССР подготовили и издали Курсул де лимбэ молдовеняскэ литерарэ контемпоранэ (Курс современного молдавского литературного языка, первый том), содержащий и главу Ку привире ла комунитатя лингвистикэ молдо-ромынэ (О молдо-румынской языковой общности), в которой утверждается, что «оба языка имеют общий основной словарный фонд, общую грамматическую, морфологическую и синтаксическую систему, то есть склонение существительных, спряжение глаголов, образование и деривация всех других членов речи, систему образования слов, их сочетание и топику ‒ всё это общее, не отличается ничем существенным. Это означает, следовательно, что молдаване и румыны не сталкиваются с трудностями в устной и письменной речи в процессе общения.
Всё же, как и в любом близкородственном процессе, молдавско-румынская общность не только не исключает, а, напротив, предполагает и определённые расхождения. Действительно, при всей общности литературного языка, между молдавским национальным языком и румынским национальным языком существуют и определённые различия, особенно в их нелитературных вариантах ‒ различия диалектально-территориального порядка… Это объясняется историческими обстоятельствами. Но подобные различия ‒ не существенны, и не влияют на
внутреннюю общность этих языков, особенно их литературного аспекта» (Curs de limbă... I. P. 31 ‒ 32).
1978 г. «Тот факт, что оба языка ‒ молдавский и румынский, по своему словарному составу и грамматической структуре незначительно отличаются, вовсе не означает, что их нельзя считать отдельными средствами общения двух самостоятельных наций, то есть национальными языками молдавского и румынского народов» (Ал.Дырул, И.Ецко, Н.Раевский, 1978 г.).
18 октября 1957 г. Постановление Совета Министров Молдавской ССР: «Возобновить с 1 сентября 1958 г. обязательное изучение молдавского языка в республике».
12 мая 1989 г. Общее собрание членов Академии наук Молдавской ССР проголосовало за придание государственного статуса молдавскому языку.
31 августа 1989 г. Верховный Совет Молдавской ССР дополняет Конституцию (Основной закон) Молдавской ССР новой 70(1) статьёй, которая чётко определила: государственным языком Молдавской ССР является молдавский язык.
25 октября 1989 г. Воодушевлённые тем, что «наконец наша общая мечта стала реальностью: язык молдаван провозглашён государственным языком», объединённые идеей «способствовать благородному делу ‒ национальному возрождению молдавского народа», с целью «повышать престиж молдавского языка», «осуществления общественного контроля над функционированием молдавского языка», группа деятелей науки и культуры: С.Бережан, Вл.Бешлягэ, А.И.Чобану, И.К.Чобану; журналистов, в том числе, К.Тэнасе «от имени инициативной группы», образовали общественную организацию «Лимба ноастрэ» (Literatura şi Arta, 25.10.1990).
22 марта 1991 г. Те же вчерашние инициаторы ‒ бесстрашные и убеждённые защитники молдавского языка, в том числе и К.Тэнасе, грубо нарушая статью 70(1) Конституции Молдавской ССР, Закон о функционировании языков, сообразили другое общество ‒ Их язык румынский. Это ещё одно публичное доказательство, что лицемерие, продажность и ренегатство стали определяющими характеристиками значительного количества чиновников высшего ранга, научных и культурных деятелей современной Молдавии на пути в Европу.
23 июня 1990 г. Верховный Совет Молдавской ССР постановил: «Объявить день 31 августа национальным праздником народа Молдавской ССР ‒ Лимба ноастрэ».
24 июля 1990 г. П.Солтан из Комиссии по науке и образованию Верховного Совета нагло узурпирует прерогативы законодательного органа, самоуправно аннулирует статью 70(1) Конституции, Закон о функционировании языков: подписывает и отправляет в соответствующие структуры своё решение «об использовании глоттонима «лимба ромынэ» в издательской практике республики». Это ещё одно публичное доказательство, что Республика Молдова с 1990 г. стала чем-то вроде села без сторожевых собак, бесхозным двором, где любой невежда воображает себя руководителем и депутатом.
17 сентября 1990 г. В Сучаве (в Западной Молдове) вышел из печати первый номер газеты Glasul Moldovei. В программной статье Аргумент сучавский поэт и публицист Еуджен Аксинте напоминал и подчёркивал с неожиданным мужеством: «Подлинная карта Молдавии ‒ это унаследованная от наших предков, и она охватывает в своих границах всех носителей молдавского языка» (Glasul Moldovei, 17 ‒ 23.09.1990, Nr. 1). После тиражирования этой истины, Glasul Moldovei из Сучавы был задушен официальным Бухарестом.
2002 г. Газета Glasul Moldovei печатает стихотворение молдавского поэта Павла Старостина Mama limbii româneşti (Матерь языка румынского):
... Одни кричат, что он отрава,
Но если хорошо подумать:
Древний наш язык молдавский ‒
Родитель языка румынского.
2004 г. Немецкий социолингвист Клаус Бохманн, напоминал то, о чём знают языковеды и умные учителя со времён Антуана Мейе: «Научная истина» относительно, якобы, «корректного» названия «румынского языка» довольно лицемерна. В конце концов, большинство носителей решает какое корректное имя их языка!» Подавляющее число молдаван называют свой язык МОЛДОВЕНЯСКЭ. Что отвергает все смехотворные страдания о выдуманном «кризисе идентичности», всю бесплодную возню вокруг «корректного названия», родного для молдован языка.
4 октября 2006 г. «Йоргу Йордан, румынский академик, неоднократно писал, что в основе румынского языка стоит молдавский язык. Он является более гармоничным, более пластичным. Естественно, что и представители молдавской культуры Крянгэ, Еминеску и тот же Садовяну, подставили плечо; определённым образом, молдавский язык ‒ это матерь, а «румынский язык» ‒ законный отпрыск этой матери, которая его породила» (Ион Друцэ. Из передачи на TV Moldova 1. Фрагмент).
«Силы языка исходят из Молдовы»
«Здесь, в Бессарабии, даром никто
не является румыном»
М.Концю, 2013
Вначале были молдовенизмы ‒ слова, формы и фразеологические единицы, характеризующие и индивидуализирующие молдавский язык, речь молдаван. Государственная политика Угровлахии/Валахии/Мунтении с 1860 г. по отрицанию и дискредитации всего молдавского, то есть МОЛДОВЕНИЗМА, породила агрессивный румыно-националистический антимолдовенизм. Идеологический молдовенизм, как деликатно окрестил это, исключительно румынское, течение академик Йоргу Йордан.
Самый давний и самый распространненый румынский словарь ‒ Лазаря Шэйняну (1896 г.) ‒ установил: молдовенизм ‒ «слово и словосочетание, характерное для Молдовы». Ту же этноязыковую реальность удостоверяет и самый богатый, до сих пор не превзойденный Dicţionarul limbii române din trecut pînă astăzi И.-А.Кандря: молдовенизм ‒ «особенность молдавской (m o l d o v a n) речи».
Уместно напомнить, что молдовенизмы, но, прежде всего, молдовенизм ‒ качественная, этноязыковая, идентификационная характеристика, присущая только Молдове и только молдаванам ‒ уже с XIX в. оказала существенное влияние на культуру и литературный язык Валахии, страстно стремившийся стать «румынским». «Во второй половине XIX в. молдовенизмы проникли в литературный язык, благодаря передовым поэтам Александри, Эминеску, прозаикам И.Крянгэ и др. молдаванам, уроженцам Молдовы» (L.Şăineanu, 1929. P. 406).
Культурное превосходство молдаван, этноязыковая недостаточность и зависть южнокарпатцев увеличили комплекс неполноценности валахов/мунтян, вызывая у них неприязнь ко всему молдавскому. Мунтенизм, административно навязанный «через политические идеи» (Г.Ибрэиляну), раздуваемые официальным Бухарестом, развязал кампанию по дискредитации и даже фальсификации молдавских ценностей: демолдовенизация поэтических творений М.Эминеску, маргинализация прозы, презрительное отношение к учебным пособиям И.Крянгэ, замалчивание творческих достижений М.Садовяну, К.Хогаша, наглое присвоение и этикетирование «румынскими» художественных ценностей Молдовы, идеологическая операция по «обрезанию» Стефана III Великого в «румуны»...
Ион Крянгэ жаловался в письме к Якову Негруци (22.02.1885 г.): «Мы, являясь учениками Майореску и литературного общества Жунимя не должны бояться, что наши работы с презрением будут выброшены из школы, если назначенная комиссия будет судить по-мунтянски» (выделено И.Крянгэ). Но бухарестские министерства, комиссии подняли мунтенизм в ранг государственной политики.
В статье Cultura în Moldova, опубликованной посмертно, Калистрат Хогаш, «блестящий певец нашей красивой Молдовы» (Г.Ибрэиляну), едко выступает против «определенного литературного антимолдовенизма, который особо проявляется в языке. Кажется, некоторые хотели бы запретить язык с этой стороны Милкова, из Молдовы». Писатели из Молдовы обвинялись «в чрезмерном употреблении молдовенизмов». Сам И.Богдан доложил, что писатели из Молдовы «не умеют писать». «Неумение» ‒ называлось молдовенизме. «Господа из Бухареста нам колят глаза нашими многострадальными молдовенизмами, которые, известно же, есть и в Pasteluri В.Александри, и в Воспоминаниях И.Крянгэ, и в «стихах М.Эминеску» ‒ «создателя румынского поэтического языка» (Й.Йордан, 1971 г.). Их много, этих молдовенизмов, в поэзии М.Эминеску, который «употребляя в своих стихах большое количество слов и выражений из повседневной молдавской речи ‒ значит, молдовенизмов! ‒ расширил границы художественного стиля литературного языка...» (Al.Rosetti, 1955).
В другой своей статье ‒ Moldovenisme К.Хогаш вновь возвращается к судьбе молдавского языка, над которым повис дамоклов меч мунтенизации/румынизации. «С некоторых пор, когда центром культуры был объявлен Бухарест, с момента централизации..., г-н И.Богдан «стучит» министерству, что кандидаты из Молдовы пишут «плохо», с «молдовенизмами»... О мунтенизмах и арделенизмах мунтянских и ардялских кандидатов И.Богдан не упоминает. Разумеется, будущие кандидаты за 256 франков (то есть, за 33 серебренника) постараются усвоить некий вокабуляр мунтенизмов, потому что противовесом молдовенизма является мунтенизм» (C.Hogaş. Opere. 1956. P. 471 ‒ 480).
Таким же образом и сегодня ‒ за 33 румынских серебрянника! ‒ навязывается в речь учителям, административным структурам, медикам, телеведущим и радиорепортерам олтянское кривляние ‒ смехотворное до идиотизма.
Наряду с другими несуразицами, типа «valah = rumîn», «румынский язык ‒ это язык Христа» (Н.Дабижа), в, якобы, интеллектуальной румынской среде раздувается нелепость, будто «румынский язык» «самый-самый» из всех языков на планете. Те, которые не усвоили эту нелепицу, рискуют остаться второгодниками по предмету «румынизация» и остаться вне «унире».
Тамошний румын Д.Спиняну писал (в 90-е годы XX столетия), что «бессарабцы» не будут «объединены» с румунами, если они не усвоят их «самый-самый» язык.
Обосновавшийся в Кишиневе румын М.Концю полагает, что юные молдаване так и не успели усвоить олтяно-мунтянский «самый-самый» язык. Эти задрипанные молдаване в своем развитии остались на своем молдавском/молдовеняскэ, на уровне блин и блинеле (Moldova Suverană, 22.01.2010). Если упомянутым господам нравятся румынизмы ciorbă, chec и rahat ‒ на здоровье! могут их есть. Молдаване предпочитают борш, аливанкэ, блинеле, рекомендуемые румынским словарем DEX!
Насколько мы информированы ‒ о тревожных статьях А.Плешу, о манифесте Е.Симиона «Limba românească s-a ţigănit» ‒ пока никто не доказал, что румынский язык «самый-самый»...
Журналист М.Концю настаивает, что эти, придуманные румынами «бессарабцы», так и остались «лингворумыновторогодниками». Заметив справедливо и остроумно: «Здесь (в «Бессарабии») даром никто не является румыном», он упрекает агентов румынизаторской бишницы, в том, что оказались неспособными привить «бессарабцам», «самый, самый» «румунский язык». Он до сих пор не додумался, что местным юношам неинтересно олтяно-мунтянское или цыганское (по определению героя Он.Гибу) кривляние. Может, лингвомунтяноолтяне сами потрудятся говорить свободно на лимба молдовеняскэ/молдавский язык, язык М.Садовяну, Н.Лабиша, В.Телеукэ, Гр.Виеру, И.Друцэ...
Разумеется, валахоолтяне или румуны, в том числе и М.Концю, могут поверить любым румынским бредням. Молдаванам же все равно, какие бредни раздувает румынская пропаганда на берегах Дымбовицы или Олта.
Разумеется, любой родной язык ‒ это свет в окошке для его носителей. Но не для носителей других родных языков.
Давным давно доказано и общепризнано, что «корни, соки, энергия языка идут, особенно, из Молдовы», что молдавский язык ‒ самый богатый, самый музыкальный, «сам по себе художественный», что творчеством самых одаренных молдавских писателей М.Когэлничану, Ал.Руссо, К.Негруци, В.Александри, М.Эминеску, И.Крянгэ «были заложены начала нашей литературы ‒ и в отношении идейного содержания, и в отношении языка...». Все эти истины безупречно обоснованы румынскими академиками-языковедами Ал.Грауром, Е.Петровичем, Ал.Росетти, Й.Йорданом, румынскими историками литературы и писателями Г.Ибрэиляну, Дж.Кэлинеску, М.Садовяну, К.Хогашем и др.
Документальная основа молдавского письменного языка
Политическая возня вокруг глоттонима (названия языка) лимба молдовеняскэ (молдавский язык), злонамеренно провоцируемая местными румыноунионистами и поддерживаемая из экспансионистских интересов соседями, выявила очень тревожную ситуацию. Истеричные телевизионные или печатные стенания румыноязычных неофитов, смехотворные заявления правителей, депутатов и даже академиков «лишены всяких оснований, познание основополагающих данных для них до того бесполезны» (Жак Бик, 1956 г.), что показывают всему обществу: агрессивное невежество стало визитной карточкой политиков и условием принятия в академическое сообщество.
Приведем лишь некоторые общеизвестные истины.
Возникшая ещё в XIII в. «у подножия молдавских Карпат» и с тех пор бытующая на карпатско-днестровском пространстве, баллада Миорица является не только подтверждением рождения этнонима молдаван/молдовень, это и первый памятник (устный), дошедший до наших дней, подтверждающий неолатинскую языковую суть, общность грамматической структуры, основного словарного фонда молдавского языка в семье восточных неолатинских идиомов. Молдавские варианты этого устного народного творения ‒ баллады Миорица ‒ подтверждают индивидуальные фонетические и лексические особенности языка, который молдаване издревле называли и называют молдавеняскэ (молдавским).
Молдавские слова, выписанные из актов молдавской канцелярии 1392 ‒ 1504 гг., употребляемые в первых молдавских переводах на рубеже XV ‒ XVI вв. (Воронецкий кодекс, Шкеянская псалтырь и др.), увековеченные в произведениях И.Некулче, К.Негруци, В.Александри, М.Эминеску, И.Крянгэ, М.Садовяну и др., толкуемые в разных словарях с XVII в. ‒ все они безоговорочно свидетельствуют о древности, превосходстве и своеобразии, следовательно, об индивидуальности языка, который молдаване называют молдавеняскэ.
Попытки Иоана Богдана (Documentele lui Ştefan cel Mare, vol. I, II. Bucureşti, 1913), Михая Костэкеску (Documentele moldoveneşti înainte de Ştefan cel Mare, vol. I, II. Iaşi, 1931 ‒ 1932) побудили нас проследить, лист за листом, документальную основу Истории Молдовы, «первые проявления молдавской письменной культуры». Результат оказался поразительным.
В ходе нашей работы ‒ сопоставления того, что М.Эминеску называл «Молдовень ши мунтень» (1877 г.) ‒ установили, что документальных источников страны басарабов/Трансалпинии/Угровлахии/Мунтении на протяжении 170 лет (1330 ‒ 1500 гг.) ‒ около 250 грамот (DRH B. I.). Это говорит о том, что канцелярия страны басарабов или, как она ещё называлась ‒ Трансалпиния/Угровлахия/Мунтения, выпустила (сохранились) ничтожное количество актов и, следовательно, они содержат мало информации, а их историографическая ценность очень скромна.
Особенно это ничтожно по сравнению с поразительно огромным фондом исторических, политических, социально-экономических, культурно-языковых сведений, составляющих молдавскую документальную сокровищницу ‒ 920 (девятьсот двадцать!) грамот молдавской канцелярии с 1384 по 1503 гг.!
Документальная база Истории Молдовы состоит из:
‒ 920 господарских грамот ‒ исключительной ценности историко-политические, социально-экономические, этноязыковые свидетельства, содержащиеся в:
‒ Documentele lui Ştefan cel Mare, vol. I ‒ 191 акт, vol. II ‒ 251;
‒ Documentele moldoveneşti înainte de Ştefan cel Mare, vol. I ‒ 166 актов, vol. II ‒ 235 актов;
‒ Documentele lui Ştefan cel Mare (supliment) ‒ 87 актов.
Не говоря уже о всём богатстве молдавско-славянской историографии ‒ 13 летописей и господарских текстов. «Славянско-мунтянской историографии не существует» (П.Панаитеску).
История страны басарабов/ Трансалпинии/Угровлахии/Мунтении в первые 170 лет (1330 ‒ 1500 гг.) отражена лишь в 250 документах (DRH B. vol. I.).
О какой «общей истории» может идти речь?!
Невероятно, но внутренние акты канцелярии страны басарабов или, как еще именуется она в своих документах ‒ Трансалпинии/Угровлахии/Влашкя/Мунтении, в 1330 ‒ 1500 гг. ни разу не упоминают Молдову, Землю Молдавскую! (См. DRH B. I.).
Молдова, Земля Молдавская даже в комментариях не упоминается!
О какой «общей истории» может идти речь?!
Отсутствие, неаттестация ‒ на протяжении 170 лет! ‒ во внутренних документах страны басарабов/Трансалпинии/Угровлахии/Мунтении терминов Земля Молдавская, Молдова ещё раз подтверждает вывод румынского историка Н.Йорги: «В самом деле, всё различно в этих двух странах ‒ Молдова и Угровлахия ‒ которые вначале даже не соприкасаются» (N.Iorga, III. P. 183).
Молдавский словарный фонд, выписанный в результате предварительного изучения грамот, выпущенных канцелярией Молдовы, составляет более 1000 (!) лексических единиц (см. Limba ţării mele. Chişinău, 2010. P. 44 ‒ 58). Это богатство ‒ около 1020 единиц молдавского словарного состава ‒ неоспоримое доказательство существования молдавского письменного языка, которое удостоверяется с 1392 г., на 129 лет раньше «монументального», «исключительного», «уникального» «письма Някшу». С этой точки зрения молдовенизмы из актов канцелярии Молдавии являются доказательством не только древности, но и превосходства молдавского словарного состава, в сравнении с валашскими/мунтянскими письменными формами.
Вне всяких сомнений, члены этнического сообщества, которые в XIII в. сотворили песнь Миорицы о судьбе молдавана, с тех пор и называли свой родной язык молдовеняскэ. «Древние, ‒ повторяет румынский историк Ал.Зуб общеизвестную истину, ‒ подменяли один термин ‒ народ, другим ‒ язык, отождествляя народ с языком, на котором говорили». Отождествление язык ‒ народ отмечается уже в первой письменной истории Молдовы, в Летописи оттоли начася Земля Молдавская... (1359 ‒ 1507 гг.). Молдавские историки той эпохи, опечаленные поражением у Рэзбоень (1476 г.), поминали молдавских воех, павших «под руки неверных и
29 апреля 1818 г. Император Александр I подписывает Устав образования Бессарабской области. Согласно этому имперскому акту, «Бессарабская область сохраняет свой статус народа, потому получает особое управление». Бессарабия становилась автономной, имея свой орган управления ‒ «Верховный сфат». Молдавский язык становился официальным языком; наряду с русским языком, он используется в делопроизводстве во всех учреждениях области.
1818 ‒ 1850 гг. «Действительно, сохранилось множество актов, свидетельствующих, что в первые десятилетия молдавский язык был официальным языком учреждений Бессарабии, наряду с русским языком» (Şt. Ciobanu, 1923).
1831 г. Молдавский язык обретает статус официального языка. «Курс всех обучений будет на молдавском языке не только для облегчения учеников, но и для культивирования языка Родины и потому, что все публичные дела должны решаться на этом языке, который жители используют и в церковных службах» (Регуламентул Органик ал Молдовей. Арт. 421).
XIX в. начало. «Самое существенное, что определяет лексику молдавского литературного языка начала прошлого (XIX) столетия ‒ это массовое проникновение в неё неологизмов романского происхождения. Такой путь развития обуславливался прекращением фанариотского господства (1821 г.) в Молдавии, а также возрастающей ролью России в мире вообще и на Балканах в частности. Известно также положительное влияние присутствия в Молдавии русских войск, которое во многом способствовало политическому, экономическому и культурному развитию края, ибо в рядах русских войск было, как утверждает М.Когэлничану, «много великих мужей, поднявшихся с низов до самых высоких чинов; они прорвали завесу предрассудков, скрывавшую от нас цивилизацию Европы и приблизили нас к справедливости и либеральным целям Запада» (С.Г.Бережан, В.И.Бахнарь. Молдавская терминология. Москва, 1987 г. С. 114 ‒ 115).
1856 г. «Правда в том, что люди здесь начинают не понимать друг друга сегодня, когда понимание особенно необходимо, и разные по речи, все объединяются в требовании для общества, не владеющего многими языками, для нелатинского, для нефранцузского общества, дабы могли бедные люди иметь связь, местечко на молдавской земле, где они говорили бы по-молдавски» (Ал.Руссо. Куӂетэрь, 1856).
XIX в. 80-е годы. «Широко известно, что относительно прошлого Бессарабии под русским господством, бытует у нас ‒ как в общественном мнении, так и в печати и, даже, в научных работах ‒ много грубых измышлений… Служба (в церкви) на молдавском языке не прекращалась (при архипастыре Павле Лебедеве) в самом Кишинёве и в его пригородах, не говоря об отдалённых сёлах… » (N.Popovskii, 1931).
30 апреля 1907 г. Естественное и священное право молдаван. «Имеем право требовать, чтобы в наших сельских школах учили, помимо русского языка, и молдавский язык: это самое святое и естественное право любого народа, потому что язык предков для любого племени это то, что для человека отец и мать родная. Родители наши были молдавского рода и говорили на молдавском языке, матери наши качали нас тоже с молдавскими песнями и учили нас молиться Богу на молдавском языке, и мы не имеем права, сердце не допускает отказаться от него, потому что отказываясь от языка предков ‒ от молдавского языка, от нашего племени молдавского отказываемся» (Gh.V.Madan. Moldovanul, Nr. 16, 1907).
17 июня 1917 г. Алексей Матеевич сочиняет стихотворение Лимба ноастрэ (Наш язык). На второй день он прочтёт его на открытии курсов молдавских учителей.
13 ‒ 14 июля 1917 г. Алексей Матеевич пишет в Мэрэшешть стихотворение Унора (Иным) ‒ острую сатиру в адрес латинизаторов молдавского языка. Поэт решительно выступает против тех, кто пытается «разрушить древние основы» молдавского языка, заменяя исконные слова латинизмами.
20 сентября 1917 г. Василе Цанцу представляет к изданию Дикционарул мик ромыно-молдовенеск, 10000 слов (Кувынт молдовенеск).
28 марта 1918 г. На второй день после ликвидации Молдавской Демократической Республики печатаются последние статьи Конституции Молдавской Национальной Республики (проект):
«§77. Все, проживающие в республике народы, помимо полного гражданского и политического равноправия всех граждан, имеют право распоряжаться своей судьбой в области культуры: а) право использовать родной язык в местных государственных и общественных органах, а также в школах, в соответствии с населением, проживающим в данном населённом пункте; в) право на обучение на родном языке; с) право создавать разные организации, собрания и ассоциации, с целью сохранения и развития языка, литературы и культуры каждого народа.
§78. Молдавский язык, как официальный язык государства, является обязательным предметом обучения во всех школах республики.
§79. Для решения вопроса о вхождении Молдавской Национальной Республики в политический союз с каким-нибудь государством на основе конфедерации, федерации или личного, или реального союза, должно осуществляться голосование всего народа (референдум), в котором должны участвовать все граждане, достигшие 21 года, независимо от пола, религии, национальности».
Эта статья осталась как эхо былого нашего национального достоинства, как надежда, растоптанная румынами днём раньше ‒ 27 марта 1918 г.
1926 г. «Русское влияние ускорило и углубило французское влияние на наш литературный язык до 1850 г.; в то же время способствовало дифференциации молдавской речи от мунтянской» (П.Ханеш, румынский филолог. Бухарест, 1926).
1941 г. Академик Дж.Кэлинеску о молдавском языке. «По сравнению с бедным мунтянским диалектом, язык молдаванина на более высокой ступени. Хорошо наблюдаемая в момент равновесия молдавская речь, мягкостью своих тонов, сама по себе художественна. Авторов такой знáчимости, как Некулче, Крянгэ в Мунтении сложно ожидать... Одним словом: силы/корни языка идут, прежде всего из Молдовы» (G.Călinescu. Istoria literaturii române, 1941).
Декабрь 1951 г. Авторитетные советские языковеды, их молдавские коллеги на Кишинёвской совместной научной сессии обосновали и подтвердили культурно-историческую реальность: молдавский язык ‒ это неолатинский язык, имеющий фонетическую систему, грамматическую и морфологическую структуру, и основной словарный фонд, общий и для других восточных неолатинских языков.
1953 г. Бухарестский полиграфкомбинат «CasaScînteii» издаёт в переводе «с молдавского языка» в 6100 экземпляров поэмы Цара мя (Моя страна) молдавского поэта Емилиана Букова.
1955 г. Обсуждая проблему эпохи начала литературного языка, «Учёный Совет Института Языкознания из Бухареста установил, что, как в отношении идейного содержания, так и в отношении языка, наша современная литература начинается в первой половине XIX в. писателями, объединившимися вокруг журнала Dacia literară. В их центре стояли Михаил Когэлничану, Василе Александри, Алеку Руссо, Костаке Негруци…» ‒ все молдаване, родившиеся в Молдове, которые начали говорить по-молдавски и, естественно, писать по-молдавски…
«Язык, употребляемый этими писателями, утвердился как язык нашей современной литературы, потому что в его основе ‒ живая речь народа». ‒ молдавского, разумеется! (Cuvînt înainte la Dicţionarul limbii romîne literare contemporane, vol. I. 1955. P. IX).
3 ‒ 8 апреля 1956 г. На VIII Конгрессе романских исследований (Флоренция, 3 ‒ 8 апреля 1956 г.) известный итальянский языковед Карло Тальявини напомнил: «Название «молдавский язык» не является современным изобретением: молдавский язык ‒ это продолжение нити древней молдавской литературы, которая, в связи с политическим отделением Бессарабии, не приняла участие в процессе унификации «румынского языка», завершившейся, в основном, в XIX в.» (Зарубежные авторы о молдавском языке и литературе. Кишинёв, 1970 г. С. 12).
1956 г. Сотрудники Института языка и литературы Молдавского филиала АН СССР подготовили и издали Курсул де лимбэ молдовеняскэ литерарэ контемпоранэ (Курс современного молдавского литературного языка, первый том), содержащий и главу Ку привире ла комунитатя лингвистикэ молдо-ромынэ (О молдо-румынской языковой общности), в которой утверждается, что «оба языка имеют общий основной словарный фонд, общую грамматическую, морфологическую и синтаксическую систему, то есть склонение существительных, спряжение глаголов, образование и деривация всех других членов речи, систему образования слов, их сочетание и топику ‒ всё это общее, не отличается ничем существенным. Это означает, следовательно, что молдаване и румыны не сталкиваются с трудностями в устной и письменной речи в процессе общения.
Всё же, как и в любом близкородственном процессе, молдавско-румынская общность не только не исключает, а, напротив, предполагает и определённые расхождения. Действительно, при всей общности литературного языка, между молдавским национальным языком и румынским национальным языком существуют и определённые различия, особенно в их нелитературных вариантах ‒ различия диалектально-территориального порядка… Это объясняется историческими обстоятельствами. Но подобные различия ‒ не существенны, и не влияют на
внутреннюю общность этих языков, особенно их литературного аспекта» (Curs de limbă... I. P. 31 ‒ 32).
1978 г. «Тот факт, что оба языка ‒ молдавский и румынский, по своему словарному составу и грамматической структуре незначительно отличаются, вовсе не означает, что их нельзя считать отдельными средствами общения двух самостоятельных наций, то есть национальными языками молдавского и румынского народов» (Ал.Дырул, И.Ецко, Н.Раевский, 1978 г.).
18 октября 1957 г. Постановление Совета Министров Молдавской ССР: «Возобновить с 1 сентября 1958 г. обязательное изучение молдавского языка в республике».
12 мая 1989 г. Общее собрание членов Академии наук Молдавской ССР проголосовало за придание государственного статуса молдавскому языку.
31 августа 1989 г. Верховный Совет Молдавской ССР дополняет Конституцию (Основной закон) Молдавской ССР новой 70(1) статьёй, которая чётко определила: государственным языком Молдавской ССР является молдавский язык.
25 октября 1989 г. Воодушевлённые тем, что «наконец наша общая мечта стала реальностью: язык молдаван провозглашён государственным языком», объединённые идеей «способствовать благородному делу ‒ национальному возрождению молдавского народа», с целью «повышать престиж молдавского языка», «осуществления общественного контроля над функционированием молдавского языка», группа деятелей науки и культуры: С.Бережан, Вл.Бешлягэ, А.И.Чобану, И.К.Чобану; журналистов, в том числе, К.Тэнасе «от имени инициативной группы», образовали общественную организацию «Лимба ноастрэ» (Literatura şi Arta, 25.10.1990).
22 марта 1991 г. Те же вчерашние инициаторы ‒ бесстрашные и убеждённые защитники молдавского языка, в том числе и К.Тэнасе, грубо нарушая статью 70(1) Конституции Молдавской ССР, Закон о функционировании языков, сообразили другое общество ‒ Их язык румынский. Это ещё одно публичное доказательство, что лицемерие, продажность и ренегатство стали определяющими характеристиками значительного количества чиновников высшего ранга, научных и культурных деятелей современной Молдавии на пути в Европу.
23 июня 1990 г. Верховный Совет Молдавской ССР постановил: «Объявить день 31 августа национальным праздником народа Молдавской ССР ‒ Лимба ноастрэ».
24 июля 1990 г. П.Солтан из Комиссии по науке и образованию Верховного Совета нагло узурпирует прерогативы законодательного органа, самоуправно аннулирует статью 70(1) Конституции, Закон о функционировании языков: подписывает и отправляет в соответствующие структуры своё решение «об использовании глоттонима «лимба ромынэ» в издательской практике республики». Это ещё одно публичное доказательство, что Республика Молдова с 1990 г. стала чем-то вроде села без сторожевых собак, бесхозным двором, где любой невежда воображает себя руководителем и депутатом.
17 сентября 1990 г. В Сучаве (в Западной Молдове) вышел из печати первый номер газеты Glasul Moldovei. В программной статье Аргумент сучавский поэт и публицист Еуджен Аксинте напоминал и подчёркивал с неожиданным мужеством: «Подлинная карта Молдавии ‒ это унаследованная от наших предков, и она охватывает в своих границах всех носителей молдавского языка» (Glasul Moldovei, 17 ‒ 23.09.1990, Nr. 1). После тиражирования этой истины, Glasul Moldovei из Сучавы был задушен официальным Бухарестом.
2002 г. Газета Glasul Moldovei печатает стихотворение молдавского поэта Павла Старостина Mama limbii româneşti (Матерь языка румынского):
... Одни кричат, что он отрава,
Но если хорошо подумать:
Древний наш язык молдавский ‒
Родитель языка румынского.
2004 г. Немецкий социолингвист Клаус Бохманн, напоминал то, о чём знают языковеды и умные учителя со времён Антуана Мейе: «Научная истина» относительно, якобы, «корректного» названия «румынского языка» довольно лицемерна. В конце концов, большинство носителей решает какое корректное имя их языка!» Подавляющее число молдаван называют свой язык МОЛДОВЕНЯСКЭ. Что отвергает все смехотворные страдания о выдуманном «кризисе идентичности», всю бесплодную возню вокруг «корректного названия», родного для молдован языка.
4 октября 2006 г. «Йоргу Йордан, румынский академик, неоднократно писал, что в основе румынского языка стоит молдавский язык. Он является более гармоничным, более пластичным. Естественно, что и представители молдавской культуры Крянгэ, Еминеску и тот же Садовяну, подставили плечо; определённым образом, молдавский язык ‒ это матерь, а «румынский язык» ‒ законный отпрыск этой матери, которая его породила» (Ион Друцэ. Из передачи на TV Moldova 1. Фрагмент).
«Силы языка исходят из Молдовы»
«Здесь, в Бессарабии, даром никто
не является румыном»
М.Концю, 2013
Вначале были молдовенизмы ‒ слова, формы и фразеологические единицы, характеризующие и индивидуализирующие молдавский язык, речь молдаван. Государственная политика Угровлахии/Валахии/Мунтении с 1860 г. по отрицанию и дискредитации всего молдавского, то есть МОЛДОВЕНИЗМА, породила агрессивный румыно-националистический антимолдовенизм. Идеологический молдовенизм, как деликатно окрестил это, исключительно румынское, течение академик Йоргу Йордан.
Самый давний и самый распространненый румынский словарь ‒ Лазаря Шэйняну (1896 г.) ‒ установил: молдовенизм ‒ «слово и словосочетание, характерное для Молдовы». Ту же этноязыковую реальность удостоверяет и самый богатый, до сих пор не превзойденный Dicţionarul limbii române din trecut pînă astăzi И.-А.Кандря: молдовенизм ‒ «особенность молдавской (m o l d o v a n) речи».
Уместно напомнить, что молдовенизмы, но, прежде всего, молдовенизм ‒ качественная, этноязыковая, идентификационная характеристика, присущая только Молдове и только молдаванам ‒ уже с XIX в. оказала существенное влияние на культуру и литературный язык Валахии, страстно стремившийся стать «румынским». «Во второй половине XIX в. молдовенизмы проникли в литературный язык, благодаря передовым поэтам Александри, Эминеску, прозаикам И.Крянгэ и др. молдаванам, уроженцам Молдовы» (L.Şăineanu, 1929. P. 406).
Культурное превосходство молдаван, этноязыковая недостаточность и зависть южнокарпатцев увеличили комплекс неполноценности валахов/мунтян, вызывая у них неприязнь ко всему молдавскому. Мунтенизм, административно навязанный «через политические идеи» (Г.Ибрэиляну), раздуваемые официальным Бухарестом, развязал кампанию по дискредитации и даже фальсификации молдавских ценностей: демолдовенизация поэтических творений М.Эминеску, маргинализация прозы, презрительное отношение к учебным пособиям И.Крянгэ, замалчивание творческих достижений М.Садовяну, К.Хогаша, наглое присвоение и этикетирование «румынскими» художественных ценностей Молдовы, идеологическая операция по «обрезанию» Стефана III Великого в «румуны»...
Ион Крянгэ жаловался в письме к Якову Негруци (22.02.1885 г.): «Мы, являясь учениками Майореску и литературного общества Жунимя не должны бояться, что наши работы с презрением будут выброшены из школы, если назначенная комиссия будет судить по-мунтянски» (выделено И.Крянгэ). Но бухарестские министерства, комиссии подняли мунтенизм в ранг государственной политики.
В статье Cultura în Moldova, опубликованной посмертно, Калистрат Хогаш, «блестящий певец нашей красивой Молдовы» (Г.Ибрэиляну), едко выступает против «определенного литературного антимолдовенизма, который особо проявляется в языке. Кажется, некоторые хотели бы запретить язык с этой стороны Милкова, из Молдовы». Писатели из Молдовы обвинялись «в чрезмерном употреблении молдовенизмов». Сам И.Богдан доложил, что писатели из Молдовы «не умеют писать». «Неумение» ‒ называлось молдовенизме. «Господа из Бухареста нам колят глаза нашими многострадальными молдовенизмами, которые, известно же, есть и в Pasteluri В.Александри, и в Воспоминаниях И.Крянгэ, и в «стихах М.Эминеску» ‒ «создателя румынского поэтического языка» (Й.Йордан, 1971 г.). Их много, этих молдовенизмов, в поэзии М.Эминеску, который «употребляя в своих стихах большое количество слов и выражений из повседневной молдавской речи ‒ значит, молдовенизмов! ‒ расширил границы художественного стиля литературного языка...» (Al.Rosetti, 1955).
В другой своей статье ‒ Moldovenisme К.Хогаш вновь возвращается к судьбе молдавского языка, над которым повис дамоклов меч мунтенизации/румынизации. «С некоторых пор, когда центром культуры был объявлен Бухарест, с момента централизации..., г-н И.Богдан «стучит» министерству, что кандидаты из Молдовы пишут «плохо», с «молдовенизмами»... О мунтенизмах и арделенизмах мунтянских и ардялских кандидатов И.Богдан не упоминает. Разумеется, будущие кандидаты за 256 франков (то есть, за 33 серебренника) постараются усвоить некий вокабуляр мунтенизмов, потому что противовесом молдовенизма является мунтенизм» (C.Hogaş. Opere. 1956. P. 471 ‒ 480).
Таким же образом и сегодня ‒ за 33 румынских серебрянника! ‒ навязывается в речь учителям, административным структурам, медикам, телеведущим и радиорепортерам олтянское кривляние ‒ смехотворное до идиотизма.
Наряду с другими несуразицами, типа «valah = rumîn», «румынский язык ‒ это язык Христа» (Н.Дабижа), в, якобы, интеллектуальной румынской среде раздувается нелепость, будто «румынский язык» «самый-самый» из всех языков на планете. Те, которые не усвоили эту нелепицу, рискуют остаться второгодниками по предмету «румынизация» и остаться вне «унире».
Тамошний румын Д.Спиняну писал (в 90-е годы XX столетия), что «бессарабцы» не будут «объединены» с румунами, если они не усвоят их «самый-самый» язык.
Обосновавшийся в Кишиневе румын М.Концю полагает, что юные молдаване так и не успели усвоить олтяно-мунтянский «самый-самый» язык. Эти задрипанные молдаване в своем развитии остались на своем молдавском/молдовеняскэ, на уровне блин и блинеле (Moldova Suverană, 22.01.2010). Если упомянутым господам нравятся румынизмы ciorbă, chec и rahat ‒ на здоровье! могут их есть. Молдаване предпочитают борш, аливанкэ, блинеле, рекомендуемые румынским словарем DEX!
Насколько мы информированы ‒ о тревожных статьях А.Плешу, о манифесте Е.Симиона «Limba românească s-a ţigănit» ‒ пока никто не доказал, что румынский язык «самый-самый»...
Журналист М.Концю настаивает, что эти, придуманные румынами «бессарабцы», так и остались «лингворумыновторогодниками». Заметив справедливо и остроумно: «Здесь (в «Бессарабии») даром никто не является румыном», он упрекает агентов румынизаторской бишницы, в том, что оказались неспособными привить «бессарабцам», «самый, самый» «румунский язык». Он до сих пор не додумался, что местным юношам неинтересно олтяно-мунтянское или цыганское (по определению героя Он.Гибу) кривляние. Может, лингвомунтяноолтяне сами потрудятся говорить свободно на лимба молдовеняскэ/молдавский язык, язык М.Садовяну, Н.Лабиша, В.Телеукэ, Гр.Виеру, И.Друцэ...
Разумеется, валахоолтяне или румуны, в том числе и М.Концю, могут поверить любым румынским бредням. Молдаванам же все равно, какие бредни раздувает румынская пропаганда на берегах Дымбовицы или Олта.
Разумеется, любой родной язык ‒ это свет в окошке для его носителей. Но не для носителей других родных языков.
Давным давно доказано и общепризнано, что «корни, соки, энергия языка идут, особенно, из Молдовы», что молдавский язык ‒ самый богатый, самый музыкальный, «сам по себе художественный», что творчеством самых одаренных молдавских писателей М.Когэлничану, Ал.Руссо, К.Негруци, В.Александри, М.Эминеску, И.Крянгэ «были заложены начала нашей литературы ‒ и в отношении идейного содержания, и в отношении языка...». Все эти истины безупречно обоснованы румынскими академиками-языковедами Ал.Грауром, Е.Петровичем, Ал.Росетти, Й.Йорданом, румынскими историками литературы и писателями Г.Ибрэиляну, Дж.Кэлинеску, М.Садовяну, К.Хогашем и др.
Документальная основа молдавского письменного языка
Политическая возня вокруг глоттонима (названия языка) лимба молдовеняскэ (молдавский язык), злонамеренно провоцируемая местными румыноунионистами и поддерживаемая из экспансионистских интересов соседями, выявила очень тревожную ситуацию. Истеричные телевизионные или печатные стенания румыноязычных неофитов, смехотворные заявления правителей, депутатов и даже академиков «лишены всяких оснований, познание основополагающих данных для них до того бесполезны» (Жак Бик, 1956 г.), что показывают всему обществу: агрессивное невежество стало визитной карточкой политиков и условием принятия в академическое сообщество.
Приведем лишь некоторые общеизвестные истины.
Возникшая ещё в XIII в. «у подножия молдавских Карпат» и с тех пор бытующая на карпатско-днестровском пространстве, баллада Миорица является не только подтверждением рождения этнонима молдаван/молдовень, это и первый памятник (устный), дошедший до наших дней, подтверждающий неолатинскую языковую суть, общность грамматической структуры, основного словарного фонда молдавского языка в семье восточных неолатинских идиомов. Молдавские варианты этого устного народного творения ‒ баллады Миорица ‒ подтверждают индивидуальные фонетические и лексические особенности языка, который молдаване издревле называли и называют молдавеняскэ (молдавским).
Молдавские слова, выписанные из актов молдавской канцелярии 1392 ‒ 1504 гг., употребляемые в первых молдавских переводах на рубеже XV ‒ XVI вв. (Воронецкий кодекс, Шкеянская псалтырь и др.), увековеченные в произведениях И.Некулче, К.Негруци, В.Александри, М.Эминеску, И.Крянгэ, М.Садовяну и др., толкуемые в разных словарях с XVII в. ‒ все они безоговорочно свидетельствуют о древности, превосходстве и своеобразии, следовательно, об индивидуальности языка, который молдаване называют молдавеняскэ.
Попытки Иоана Богдана (Documentele lui Ştefan cel Mare, vol. I, II. Bucureşti, 1913), Михая Костэкеску (Documentele moldoveneşti înainte de Ştefan cel Mare, vol. I, II. Iaşi, 1931 ‒ 1932) побудили нас проследить, лист за листом, документальную основу Истории Молдовы, «первые проявления молдавской письменной культуры». Результат оказался поразительным.
В ходе нашей работы ‒ сопоставления того, что М.Эминеску называл «Молдовень ши мунтень» (1877 г.) ‒ установили, что документальных источников страны басарабов/Трансалпинии/Угровлахии/Мунтении на протяжении 170 лет (1330 ‒ 1500 гг.) ‒ около 250 грамот (DRH B. I.). Это говорит о том, что канцелярия страны басарабов или, как она ещё называлась ‒ Трансалпиния/Угровлахия/Мунтения, выпустила (сохранились) ничтожное количество актов и, следовательно, они содержат мало информации, а их историографическая ценность очень скромна.
Особенно это ничтожно по сравнению с поразительно огромным фондом исторических, политических, социально-экономических, культурно-языковых сведений, составляющих молдавскую документальную сокровищницу ‒ 920 (девятьсот двадцать!) грамот молдавской канцелярии с 1384 по 1503 гг.!
Документальная база Истории Молдовы состоит из:
‒ 920 господарских грамот ‒ исключительной ценности историко-политические, социально-экономические, этноязыковые свидетельства, содержащиеся в:
‒ Documentele lui Ştefan cel Mare, vol. I ‒ 191 акт, vol. II ‒ 251;
‒ Documentele moldoveneşti înainte de Ştefan cel Mare, vol. I ‒ 166 актов, vol. II ‒ 235 актов;
‒ Documentele lui Ştefan cel Mare (supliment) ‒ 87 актов.
Не говоря уже о всём богатстве молдавско-славянской историографии ‒ 13 летописей и господарских текстов. «Славянско-мунтянской историографии не существует» (П.Панаитеску).
История страны басарабов/ Трансалпинии/Угровлахии/Мунтении в первые 170 лет (1330 ‒ 1500 гг.) отражена лишь в 250 документах (DRH B. vol. I.).
О какой «общей истории» может идти речь?!
Невероятно, но внутренние акты канцелярии страны басарабов или, как еще именуется она в своих документах ‒ Трансалпинии/Угровлахии/Влашкя/Мунтении, в 1330 ‒ 1500 гг. ни разу не упоминают Молдову, Землю Молдавскую! (См. DRH B. I.).
Молдова, Земля Молдавская даже в комментариях не упоминается!
О какой «общей истории» может идти речь?!
Отсутствие, неаттестация ‒ на протяжении 170 лет! ‒ во внутренних документах страны басарабов/Трансалпинии/Угровлахии/Мунтении терминов Земля Молдавская, Молдова ещё раз подтверждает вывод румынского историка Н.Йорги: «В самом деле, всё различно в этих двух странах ‒ Молдова и Угровлахия ‒ которые вначале даже не соприкасаются» (N.Iorga, III. P. 183).
Молдавский словарный фонд, выписанный в результате предварительного изучения грамот, выпущенных канцелярией Молдовы, составляет более 1000 (!) лексических единиц (см. Limba ţării mele. Chişinău, 2010. P. 44 ‒ 58). Это богатство ‒ около 1020 единиц молдавского словарного состава ‒ неоспоримое доказательство существования молдавского письменного языка, которое удостоверяется с 1392 г., на 129 лет раньше «монументального», «исключительного», «уникального» «письма Някшу». С этой точки зрения молдовенизмы из актов канцелярии Молдавии являются доказательством не только древности, но и превосходства молдавского словарного состава, в сравнении с валашскими/мунтянскими письменными формами.
Вне всяких сомнений, члены этнического сообщества, которые в XIII в. сотворили песнь Миорицы о судьбе молдавана, с тех пор и называли свой родной язык молдовеняскэ. «Древние, ‒ повторяет румынский историк Ал.Зуб общеизвестную истину, ‒ подменяли один термин ‒ народ, другим ‒ язык, отождествляя народ с языком, на котором говорили». Отождествление язык ‒ народ отмечается уже в первой письменной истории Молдовы, в Летописи оттоли начася Земля Молдавская... (1359 ‒ 1507 гг.). Молдавские историки той эпохи, опечаленные поражением у Рэзбоень (1476 г.), поминали молдавских воех, павших «под руки неверных и