"Русского мира" не существует
Пророссийские организации стран СНГ обречены. Та Россия, к которой они апеллируют, попросту не существует. Она перестала быть в августе 1991 года, канув в небытие с доминантой госсобственности и социальным распределением. А «Белорусский мир» никто создавать не планирует.
Новый генсконсул России в Крыму заявил, что консолидировать русское движение уже будут новые организации и новые лидеры. По его словам, "старикам" удалость "структурировать русскоязычное пространство", за что им надо сказать спасибо. Одновременно дипломат предложил провести осенью в Крыму "страновую" конференцию пророссийских молодежных организаций.
Консул прав — старые пророссийские организации ушли со сцены. Собственно, это случилось довольно давно, но просто инерция еще какое-то время толкала в спину разбросанные по СНГ русские блоки, общины и конгрессы. Но умирание этих организаций началось даже не вчера – оно стартовало уже на следующий день после их появления на свет. Потому что эти организации были какими угодно, но только не пророссийскими.
Той России, к которой они апеллировали все "девяностые" и "нулевые", попросту не существовало. Она перестала быть в августе 1991 года, канув в небытие с доминантой госсобственности и социальным распределением. А в октябре 93-го стало ясно, что она уже и не вернется.
Полтора десятилетия пророссийским организациям за пределами метрополии удавалось существовать на просоветских фантомных болях русского населения. Они апеллировали к величию ушедшей в небытие страны, именно на этом фундаменте пытаясь объединять бывших граждан СССР, водружая на свои знамена не столько двуглавого орла, сколько серп и молот. А когда спустя двадцать лет оказалось, что история сделала необратимый кульбит, все они уткнулись в стену.
Потому что объяснить своим адептам принципиальную разницу между украинской и российской реальностью оказалось непростым занятием. Неофеодализм, имущественный апартеид, уничтожение коллективных благ и пространств стали общим явлением по все стороны границ бывших союзных республик. Единственное отличие России было в сохранении единой церкви и языка – на этом список отличий заканчивался. Во всем остальном сиамское родство постсоветских режимов было неоспоримым – и повсеместно вело к деградации человеческого материала.
И когда консул заявляет о том, что в игру вступают новые молодежные пророссийские организации – понимает ли он сам, о чем говорит? По какому принципу заграничных русских собираются объединять и консолидировать? В конце концов, в самой России русские чрезвычайно неоднородны – в своих политических взглядах, в отношении к истории, будущему, к историческим кумирам, к исламу и православию, востоку и западу.
Кто эталонный русский — Елена Мизулина или Василий Лурье? Дмитрий Ольшанский или Алексей Навальный? Дмитрий Быков или Сергей Шойгу? Можно ли состоять в русской молодежной организации и при этом соглашаться с тезисом Сергея Доренко о поколении отцов, ограбивших дедов и не желающих делиться с детьми? Вокруг какой идеи кроме Победы и Гагарина хочет объединять соотечественников российский МИД?
Любая яркая, эффективная, пассионарная, умная организация русских вне России будет враждебна современной России. Как ни парадоксально, но единственной постсоветской страной, способной предложить соседям хоть какой-то идеологический фундамент на экспорт могла бы быть Беларусь. Гипотетический "белорусский мир" — при всей фантастичности предположения – мог бы строиться вокруг востребованных на постсоветском пространстве тем: социальной справедливости, государственного патернализма, индустриализации и социальных лифтов. Не случайно, Минск продолжает оставаться средоточием советского наследства – если понимать под этим наследством правила социального общежития.
Но "белорусского мира" — к сожалению или счастью – никто создавать не планирует. А "Русский мир" в его нынешнем воплощении пуст, как идеологемы "Единой России". Кремль, торгующий советскими штампами, напоминает мародера, продающего из-под полы найденные на поле боя трофеи. А российская реальность бесконечна далека от той, которая снится по ночам активистам пророссийских движений в постсоветских странах.
Новый генсконсул России в Крыму заявил, что консолидировать русское движение уже будут новые организации и новые лидеры. По его словам, "старикам" удалость "структурировать русскоязычное пространство", за что им надо сказать спасибо. Одновременно дипломат предложил провести осенью в Крыму "страновую" конференцию пророссийских молодежных организаций.
Консул прав — старые пророссийские организации ушли со сцены. Собственно, это случилось довольно давно, но просто инерция еще какое-то время толкала в спину разбросанные по СНГ русские блоки, общины и конгрессы. Но умирание этих организаций началось даже не вчера – оно стартовало уже на следующий день после их появления на свет. Потому что эти организации были какими угодно, но только не пророссийскими.
Той России, к которой они апеллировали все "девяностые" и "нулевые", попросту не существовало. Она перестала быть в августе 1991 года, канув в небытие с доминантой госсобственности и социальным распределением. А в октябре 93-го стало ясно, что она уже и не вернется.
Полтора десятилетия пророссийским организациям за пределами метрополии удавалось существовать на просоветских фантомных болях русского населения. Они апеллировали к величию ушедшей в небытие страны, именно на этом фундаменте пытаясь объединять бывших граждан СССР, водружая на свои знамена не столько двуглавого орла, сколько серп и молот. А когда спустя двадцать лет оказалось, что история сделала необратимый кульбит, все они уткнулись в стену.
Потому что объяснить своим адептам принципиальную разницу между украинской и российской реальностью оказалось непростым занятием. Неофеодализм, имущественный апартеид, уничтожение коллективных благ и пространств стали общим явлением по все стороны границ бывших союзных республик. Единственное отличие России было в сохранении единой церкви и языка – на этом список отличий заканчивался. Во всем остальном сиамское родство постсоветских режимов было неоспоримым – и повсеместно вело к деградации человеческого материала.
И когда консул заявляет о том, что в игру вступают новые молодежные пророссийские организации – понимает ли он сам, о чем говорит? По какому принципу заграничных русских собираются объединять и консолидировать? В конце концов, в самой России русские чрезвычайно неоднородны – в своих политических взглядах, в отношении к истории, будущему, к историческим кумирам, к исламу и православию, востоку и западу.
Кто эталонный русский — Елена Мизулина или Василий Лурье? Дмитрий Ольшанский или Алексей Навальный? Дмитрий Быков или Сергей Шойгу? Можно ли состоять в русской молодежной организации и при этом соглашаться с тезисом Сергея Доренко о поколении отцов, ограбивших дедов и не желающих делиться с детьми? Вокруг какой идеи кроме Победы и Гагарина хочет объединять соотечественников российский МИД?
Любая яркая, эффективная, пассионарная, умная организация русских вне России будет враждебна современной России. Как ни парадоксально, но единственной постсоветской страной, способной предложить соседям хоть какой-то идеологический фундамент на экспорт могла бы быть Беларусь. Гипотетический "белорусский мир" — при всей фантастичности предположения – мог бы строиться вокруг востребованных на постсоветском пространстве тем: социальной справедливости, государственного патернализма, индустриализации и социальных лифтов. Не случайно, Минск продолжает оставаться средоточием советского наследства – если понимать под этим наследством правила социального общежития.
Но "белорусского мира" — к сожалению или счастью – никто создавать не планирует. А "Русский мир" в его нынешнем воплощении пуст, как идеологемы "Единой России". Кремль, торгующий советскими штампами, напоминает мародера, продающего из-под полы найденные на поле боя трофеи. А российская реальность бесконечна далека от той, которая снится по ночам активистам пророссийских движений в постсоветских странах.