Михаил Формузал: «Коммунисты породили этих монстров»
Башкан Гагаузии МИХАИЛ ФОРМУЗАЛ рассказал главному редактору «Ъ-MD» ВЛАДИМИРУ СОЛОВЬЕВУ о том, кто, по его мнению, виноват в нынешнем политическом кризисе, откуда ждать спасения, какие отношения должны быть между центром и регионами, а также о том, что он думает о тех, кто считает гагаузов сепаратистами.
«Русскоязычные полностью вытеснены на обочину»
— В последнее время много говорится о ведущихся на левом фланге переговорах по созданию блока левых и левоцентристских партий с участием возглавляемой вами Партии регионов.
— Войду ли я в коалицию левых партий, которую господин Додон (лидер социалистов Игорь Додон.— «Ъ-MD») под себя готовит? Я сразу говорю, что Партия регионов в эту коалицию не войдет. И речи об этом не может идти.
— Почему пошли слухи о вашем в ней участии?
— Их распространяют те, кому выгодно на начальном этапе дискредитировать как саму идею левоцентристского объединения, так и нашу партию. Партия регионов молодая — ей всего один год. Мы не участвовали ни в одной избирательной кампании. Это партия с чистой биографией и с раскрученным лидером. Как бы ко мне ни относились, но я дважды подряд выиграл всенародные выборы башкана впервые в истории Гагаузии. Итак, есть имя, есть четкая позиция, есть люди, которые мне симпатизируют. А тут мне предлагают вступить в какую-то организацию с туманными перспективами, с неоднозначными биографиями. Политтехнологи, которые этот проект разрабатывают, хотят собрать всех в одну кучу. А потом начнутся разговоры: смотрите, пять мертвых партий собрали и пытаются что-то сделать. То есть будет дискредитирована сама идея. Те же политтехнологи видят это объединение на основе социалистической идеологии, в то время как Партия регионов никаких идеологических догм не придерживается. Моя идея другая: на левом фланге должна появиться третья сила.
— А почему именно на левом?
— Большинству избирателей Республики Молдова близки идеи социальной справедливости. Я оцениваю этот левый и левоцентристский сегмент примерно в 60%. Кроме того, ожидания людей от прихода к власти правых оказались слишком завышены. Люди ожидали быстрых перемен, ожидали, что появятся рабочие места, заработает экономика, вырастут пенсии. Им обещали очень много. Реализовать же удалось немногое.
— Что намерены делать вы?
— Первая и самая главная наша задача в том, что регионы должны быть представлены во власти, а не кумовья и нанаши политические. Мы будем продвигать во власть даже тех людей, которые не состоят в Партии регионов. Это будут новые для политики люди.
— И как вы будете отбирать таких людей?
— В регионах уже выросло много людей, которые другой возможности попасть в парламент, в структуры власти не получат. Потому что все эти кумовья, нанаши и их партийные вожди сосредоточены в Кишиневе. Наша задача заключается в том, что регионы должны получить самостоятельность, должны получить финансирование, должны получить большую ответственность. Регионы должны получить ясный, прозрачный механизм распределения бюджетных средств, капитальных вложений, грантов, которые получает Молдова. Центр всегда может проверить регионы — как были израсходованы средства. А что могут регионы проконтролировать в центральном правительстве? Ничего! Регионы сегодня бегают на поклон. При этом создана такая отвратительная система: министерство экологии — «либеральное», значит, средства получают либеральные примары. Другое министерство принадлежит демократам, значит, деньги получат демократические примары. Так вот, Партия регионов этот перекос уберет. Ну и, наконец, третья наша точка опоры — это русскоязычное население. Пользовались голосами русскоязычных все. Обещали русский язык, обещали хорошие отношения с Россией, называли себя самыми активными защитниками русскоязычных. И что сделали? Ни одного русскоговорящего не осталось среди министров, директоров департаментов, агентств.
— Ну, почему же. Все министры говорят по-русски, кого ни спроси — знает русский язык.
— Знают, да. Но я имею в виду всех тех, кто не принадлежит к титульной нации. Покажите мне среди министров или среди послов за границей хоть одного немолдаванина. Не обязательно русского. Покажите украинца, болгарина, гагауза, поляка. У нас ведь многонациональное государство.
— Думаете, их фильтруют именно по этому принципу?
— А как же! Русскоязычные полностью вытеснены на обочину.
— Почему русскоязычные, чьими голосами до сих пор пользовались все, кому не лень, должны поверить вам и вашей партии? Где гарантия, что вы так же не воспользуетесь их голосами в своих интересах?
— Во-первых, биография. Я всегда был последователен и всегда говорил, что Молдова только выиграет от того, что все нацменьшинства, все малые народы будут интегрированы в систему выработки и принятия решений. Этносы — это богатство Молдовы. Чем Молдова прежде была известна всему миру? Своей толерантностью. Когда в СССР говорили «Молдова» или «Молдавия», у всех на устах появлялась улыбка. Сразу ассоциации: виноградники, зеленые холмы, веселый народ, танцы. Это все был образ Молдовы, ее имидж, бренд. Пенсионеры со всего СССР хотели приезжать жить в Молдову. Теперь все это изменилось. Но это было главное богатство.
«Созрела ситуация для появления личности, которая придет не грабить, а созидать»
— Вернемся к перспективам вашей партии. Выходит, бороться за власть вы намерены в одиночку?
— Почему же в одиночку? Как я сказал, должна появиться третья сила. Я на сегодняшний день из числа политиков Молдовы, работающих на левом фланге, не вижу лидера, который смог бы объединить все здоровые силы государственников, которые видят Молдову независимым, нейтральным государством. Но я тонко чувствую, что этот лидер обязательно появится.
— Это не вы, случайно?
— Я не могу быть этим лидером, потому что в любом случае это должен быть представитель титульной нации. Это должен быть состоявшийся человек, который достиг успехов в бизнесе и которому не надо приходить в Молдову лишь для того, чтобы ее дербанить, приватизировать, грабить. Это должна быть самодостаточная личность, человек, который сам себя сделал, финансово крепкий. Потому что у нас как принято? Образуются кланы, приходят к власти, начинают дербанить бюджет и строят все эти олигархические схемы. И все 20 лет так делается. Я думаю, что уже созрела ситуация для появления личности, которая придет не воровать, не приватизировать, не грабить, а созидать. Которая не будет вокруг себя нанашей-кумовей набирать, а будет создавать команду профессионалов и вернет Молдове тот самый имидж толерантного государства.
— Не из космоса же такой лидер высадится. Он должен либо вырасти, либо уже просматриваться. Вы же говорите, что его пока нет.
— В Молдове — нет. Но за пределами Молдовы я знаю таких людей. Они граждане Молдовы, у них молдавские паспорта, они великолепно говорят на молдавском языке. Эти люди достигли больших высот.
— Несколько фамилий можете перечислить?
— Нет. Пока рано.
— А откуда у вашей третьей силы возьмутся деньги?
— Молдавское общество за 20 лет независимости пришло к мысли о том, что страна должна иметь правила игры. И эти правила игры не должны меняться по ходу в угоду той или иной политической силе. Именно третья сила установит такие правила игры, по которым и будет развиваться Молдова. Она создаст конкурентную среду для бизнеса, без лобби, она создаст конкурентную среду для продвижения во власть профессионалов, а не кумовей и нанашей. Ведь последний пример с этой охотой — яркое свидетельство того, что в стране надо менять многое. Общество сейчас в большом ожидании именно этой третьей силы, потому что правые не оправдали их ожидания. В то же время возврата к старому население тоже не хочет. Во многом в том, что сегодня происходит в молдавской политике, виноваты коммунисты, потому что именно они породили этих монстров, они их вырастили. И сегодня это их детище, как раковая опухоль, пожирает своего родителя.
— Это вы сейчас персонально о ком говорите?
— Я о демпартии говорю. Но не только о демпартии. Посмотрите, сколько человек ушло от коммунистов. Это тоже их детища. При этом обратите внимание: рядовые члены партии коммунистов остались. В основном перескакивает верхушка. Она вся продажная. Корыто отобрали у них, переставили, и они перебежали туда, где корыто. Завтра вернут корыто коммунистам, они опять пойдут туда, покаются и будут кушать из этого корыта. Но мы не хотим этого. Третья сила будет созидать.
— Повторю вопрос: на чьи деньги будете созидать?
— Многие говорят, что Молдова — бедная страна, что у Молдовы нет денег. А я говорю, что у Молдовы достаточно денег для того, чтобы этими ресурсами эффективно пользоваться и в короткий промежуток времени многое изменить. Я не хочу сейчас приводить пример Гагаузии. Но когда я начинал работать башканом, у Гагаузии было 53 млн леев долгов. За шесть лет работы я не взял ни одного лея кредита. Но при этом мы закрыли все долги Гагаузии. Мы реализовали проектов, в том числе грантовых, более чем на 200 млн леев. У нас не закрываются школы. У нас финансирование на минимально устойчивом уровне, и мы умудряемся осуществлять многие проекты. По газификации Гагаузия на первом месте в Молдове — 91,5% домовладений. Европа не имеет таких показателей. В этом году дойдем до уровня в 90% частных домовладений с внутренним водопроводом. Идет масштабное строительство канализационных сетей. В этом году начнем программу строительства дорог. У нас ведь комфортная жизнь за пределами мегаполиса Кишинева заканчивается — дальше ни дорог нет, ни интернета. А мы говорим, что в современной Молдове каждый дом должен иметь воду, электроэнергию, дорогу, интернет. Цивилизация не должна заканчиваться за пределами Кишинева. Мы не можем накачивать только одну правую руку — город Кишинев, а все остальное тело при этом хилое. Молдова должна развиваться комплексно.
— С этим сложно спорить. Но любой партийный проект — это проект затратный. В Молдове есть политики, которые не скрывают, что их финансирует Москва. Та же партия «Возрождение» (ее лидер — экс-коммунист Вадим Мишин.— «Ъ-MD»). А Партия регионов откуда получает финансирование? Неужели партийные взносы?
— Те, кто говорят, что получают финансирование из России, рассчитывают на простачка, который с симпатией относится к России и думает: «О, раз Россия поддерживает эту партию, значит и я поддержу». Россия не финансирует ни один политический проект в Молдове. Со всей ответственностью это говорю. В том числе и нас она не финансирует. Потому что России по большому счету не с кем в Молдове иметь дело. Россию столько раз обманывали молдавские политики, что доверия к ним нет. Когда говорят, что Россия вмешивается, мешает нам, это полная ерунда. Они создают образ России, которая ложится спать с мыслью о Молдове и просыпается с мыслью опять же о Молдове. Это не так. России до Молдовы по большому счету особого дела нет. Хотите в Европу — идите в Европу. Хотите работать с нами — работайте с нами. Мы что, добываем здесь нефть, золото, алмазы? Что здесь есть?
— Может, дело в геополитике?
— В плане геополитики России достаточно Приднестровья. Теперь касаемо финансирования. Третья сила получит финансирование от той бизнес-среды, которая хочет четких правил. Они эти средства дадут и условий ставить не будут. Те, кто говорят, что получают деньги из России, врут. Они получают деньги от местных олигархов. И как только хозяин свистнет, прибегут как собачка к ноге.
— А вы нет?
— Нет. Можете проанализировать мои публичные выступления. Я придерживаюсь четкой стратегии, изложенной в одиннадцати принципах нашей партии.
— Вы можете просто ответить на вопрос, откуда у вашей партии деньги? На выпуск газет, на листовки, на офис, на мероприятия?
— Партия регионов сегодня не платит заработную плату ни одному человеку. Не содержит дорогостоящие офисы. Это принципиальная наша позиция. Мы ищем на местном уровне элиту, которая хочет прийти к власти и навести порядок на своей территории. И мы делаем упор на эту элиту. Что касается финансирования, то, когда начнется избирательная кампания, залогом того, что Партия регионов получит поддержку молдавского бизнес-сообщества, послужит моя работа в должности башкана Гагаузии. Ни один экономический агент не может сказать, что башкан его преследовал, что башкан пересмотрел итоги приватизации или приватизировал что-то в угоду какому-то своему клану. Никто не может сказать, что у башкана есть свой финансовый клан, которому он помогает и давит других. Я на практике, как командир, как офицер Советской армии, действовал все эти годы по принципу «делай как я!» Вот это внушает оптимизм. Желающих профинансировать, взять на буксир нашу партию и сегодня много.
«Какой инвестор придет в страну, где есть нерешенный конфликт?»
— Говоря о необходимости расширения автономии регионов, не считаете ли вы опасным выходить с такими лозунгами? Ведь есть нерешенная проблема Приднестровья. Не боитесь клейма сепаратиста?
— Если хоть один политик Молдовы позволит себе назвать гагаузов сепаратистами, у меня будет полное моральное право назвать его политическим педерастом. Никто не может назвать сепаратистами регион, который хочет прозрачности в отношениях с центром. Который хочет развития своего региона в рамках государственности Республики Молдова. У нас одна страна
— Молдова. Мы должны укреплять ее государственность. Правящий альянс говорит: наша цель — Европейский союз. Что такое сегодня Европейский союз? Это Европа регионов. Мы предлагаем то же самое — пусть регионы развиваются. А у нас концентрация всей власти в Кишиневе. Почему не дать ее регионам? Почему вы хотите контролировать все, вплоть до назначения уборщицы в медицинском учреждении. Если хочешь сделать карьеру в паспортном столе — вступай в демпартию. Если хочешь быть социальным ассистентом — вступай в демпартию. Если хочешь работать в экологии — ты обязательно должен быть либералом. Завтра министр поменяется на демократа, и все экологи напишут заявление о вступлении в демпартию. Какое государство мы строим? У Партии регионов есть четкое видение, как это изменить. И я абсолютно уверен, что именно наша партия станет ядром программы третьей силы.
— А в Приднестровье ваша партия не планирует филиал открыть? Это ведь тоже регион Молдовы.
— Мы ведем эту работу, ищем там людей, с которыми можно сотрудничать. Законодательство позволяет зарегистрировать там свою Партию регионов, и мы могли бы заключить с этой Партией регионов соглашение о сотрудничестве. К примеру, мы уже работаем с Партией регионов Украины. У нас, кстати, есть планы заключить соглашение о сотрудничестве и с партией венгров Румынии — Демсоюзом венгров.
— Какие у вас отношения с властями Приднестровья?
— У меня всегда были нормальные отношения с Приднестровьем.
— Вы никогда не думали о том, чтобы включиться в переговоры по реинтеграции страны? Все-таки у вас, как у башкана автономии в составе Молдовы, есть определенный опыт.
— Я неоднократно пытался объяснить руководству Молдовы одну простую вещь: сделайте Гагаузию привлекательной моделью, чтобы потом говорить с Приднестровьем. Центральные власти в 1994 году закон (об особом правовом статусе Гагаузии.— «Ъ-MD») приняли и забыли. И все последующие 18 лет из этого закона о статусе вытягивали, урезали, сокращали [права автономии]. Они не развивали автономию. Вспомните все эти процессы по объявлению импичмента башкану в 2002 году. Они были инициированы из Кишинева — партией коммунистов. Вспомните уголовные дела, которые были заведены, в том числе и на меня. Разве это создавало благоприятный имидж автономии? Как центральные власти могут предложить Приднестровью такой же статус, как у Гагаузии? Приднестровцы скажут: спасибо, не надо, мы видели, как вы над гагаузами издевались! Что и говорит сегодня Приднестровье.
Приднестровье — это условие устойчивого развития молдавского проекта. До тех пор, пока приднестровский вопрос не решен, все смотрят на это государство как на несостоявшееся. У одних мысль втащить его в Румынию, у других — еще куда-то. А если эта проблема решится — а наше видение, что она должна быть решена на основе федерализации,— все, это проект долговременный. Исчезнут все спекуляции на тему унионизма. Нерешенный конфликт — одно из препятствий на пути инвестиций в Молдову. Ведь молдавские политики — Воронин и другие — все это время показывали на другой берег Днестра и говорили — там мусорная свалка, там проституция, там производят ядерное оружие, там на $2 млрд контрабанда. Какой инвестор станет приходить в страну, где имеется нерешенный конфликт, и сами власти говорят, что там ядерное оружие, проституция и контрабанда? Все 20 лет молдавская элита не строила свое государство, они строили свои кланы и партии. Партия регионов будет строить государство. Сильные регионы — сильная страна.
«Чтобы понравиться Брюсселю, совсем не обязательно пинать Россию»
— Как ваша партия относится к евроинтеграции?
— Пока неизвестно, что ждет там Молдову. Любая интеграция — это передача части полномочий. Уже не мы будем решать все свои вопросы, а только если на это даст добро Брюссель. Поэтому я вообще считаю, что Молдова сегодня вообще не должна куда-то бегать — ни влево, ни вправо. В ближайшие 10 лет она должна воспользоваться той ситуацией, что сложилась. Запад в настоящее время хорошо относится к Молдове, помогая грантами. При этом чего от нас хочет Европа? Европа хочет иметь рядом с собой предсказуемого соседа, где в полном объеме действуют демократические институты власти. Мы должны честно и откровенно сказать, что в ближайшие 10 лет мы не вступим в Европейский союз. Мы должны сами изменить свой менталитет и дорасти до уровня европейца. Но эти 10-15 лет нам надо жить, надо кормить людей, дать им работу. Надо прекратить отток населения, потому что это самая главная проблема Молдовы. Это угроза государственности Республики Молдова. Как мы этого можем добиться? Мы должны следовать развитию демократических институтов, будем стремиться соответствовать требованиям, предъявляемым Европейским союзом. Пожалуйста, помогайте нам и дальше. Мы с вами дружим, уважительно относимся. Но, с другой стороны, у нас есть и восточный рынок, мы должны им тоже пользоваться. Давайте выстраивать прагматичные отношения на Востоке. Вся Европа, даже прибалтийские страны изменили свою политику в отношении России и сегодня выстраивают цивилизованные отношения. Для того чтобы понравиться Брюсселю, совсем не обязательно Молдове пинать Россию. Сегодня общество расколото и не способно принять какую-то одну модель.
— В Гагаузии состоится заявленный референдум по вступлению Молдовы в Таможенный союз?
— Я думаю, что этот референдум будет. Во всяком случае, я его поддерживаю. Пусть хоть один референдум в Молдове состоится, хоть на одной территории.
— В продолжение темы отношения властей к нацменьшинствам. Министерство просвещения Молдовы намерено сократить в учебном плане Гагаузии предмет «История, традиции и культура гагаузского народа». Ваши протесты по этому поводу имели какой-то результат?
— Мы не будем протестовать. Мы просто сохраним это у себя. Когда 64% бюджета тратишь на образование, то поневоле задаешься вопросом эффективности использования этих средств. Сегодня очень много спекуляций вокруг системы образования. Но многие из тех вопросов, которые сегодня поднимаются министерством образования, требуют незамедлительного решения. Какой смысл держать школу с 60 учениками, где один преподаватель преподает 5-6 непрофильных предметов: и физику, и математику, и литературу, и историю? И все на этом спекулируют. Коммунисты кричат: караул, закрывают школы! Но какое качество образования у этих 60 детей в маленьком населенном пункте? Вы же лишаете этих 60 детей будущего, делаете из них рабсилу! Поэтому я открыто говорю, если в этой школе 60 человек, купите туда комфортабельных автобуса, пусть они на 10 километров дальше поедут, но получат великолепное конкурентоспособное образование. Также я открыто говорю, что те молдавские руководители, которые вытесняют преподавание русского языка из школ, совершают тягчайшее преступление против собственных детей. Они лишают их будущего, лишают их знания еще одного языка, обкрадывают собственных детей. Мы стараемся четыре языка в школах давать: английский, русский, гагаузский и молдавский. Стараемся дать детям хорошее образование. Кстати, мы и никаких школ не закрыли.
— А разве этот процесс оптимизации школ в Гагаузии не идет?
— Он идет практически безболезненно, продуманно. В этом отношении Гагаузия может выступать как модель. К нам даже приезжала министр образования и смотрела, как мы это проводим у себя. Это должна быть широкая и разъяснительная работа с населением. Этот вопрос должен решаться очень осторожно, и ни одна политическая партия не должна на этом спекулировать. Потому что это наши общие бюджетные деньги. Назовите мне хоть одну европейскую страну, которая тратит 64% бюджета на образование. А все остальные сферы остаются за бортом. Так что система образования требует оптимизации расходов.
— Как собираетесь налаживать отношения с большинством в Народном собрании Гагаузии, которые в последнее время напоминают «холодную войну»?
— Думаю, им все же хватит ума не наступать на те же грабли, на которые наступали их предшественники. Я остаюсь оптимистом. Надеюсь, что пятый созыв Народного собрания Гагаузии войдет в историю тем, что они многого добьются в укреплении статуса автономии. Если они пойдут на поводу у кишиневских политиков, они уйдут с позором в историю. Но я все же думаю, там достаточно людей, которые могут принимать мудрые решения.
«Русскоязычные полностью вытеснены на обочину»
— В последнее время много говорится о ведущихся на левом фланге переговорах по созданию блока левых и левоцентристских партий с участием возглавляемой вами Партии регионов.
— Войду ли я в коалицию левых партий, которую господин Додон (лидер социалистов Игорь Додон.— «Ъ-MD») под себя готовит? Я сразу говорю, что Партия регионов в эту коалицию не войдет. И речи об этом не может идти.
— Почему пошли слухи о вашем в ней участии?
— Их распространяют те, кому выгодно на начальном этапе дискредитировать как саму идею левоцентристского объединения, так и нашу партию. Партия регионов молодая — ей всего один год. Мы не участвовали ни в одной избирательной кампании. Это партия с чистой биографией и с раскрученным лидером. Как бы ко мне ни относились, но я дважды подряд выиграл всенародные выборы башкана впервые в истории Гагаузии. Итак, есть имя, есть четкая позиция, есть люди, которые мне симпатизируют. А тут мне предлагают вступить в какую-то организацию с туманными перспективами, с неоднозначными биографиями. Политтехнологи, которые этот проект разрабатывают, хотят собрать всех в одну кучу. А потом начнутся разговоры: смотрите, пять мертвых партий собрали и пытаются что-то сделать. То есть будет дискредитирована сама идея. Те же политтехнологи видят это объединение на основе социалистической идеологии, в то время как Партия регионов никаких идеологических догм не придерживается. Моя идея другая: на левом фланге должна появиться третья сила.
— А почему именно на левом?
— Большинству избирателей Республики Молдова близки идеи социальной справедливости. Я оцениваю этот левый и левоцентристский сегмент примерно в 60%. Кроме того, ожидания людей от прихода к власти правых оказались слишком завышены. Люди ожидали быстрых перемен, ожидали, что появятся рабочие места, заработает экономика, вырастут пенсии. Им обещали очень много. Реализовать же удалось немногое.
— Что намерены делать вы?
— Первая и самая главная наша задача в том, что регионы должны быть представлены во власти, а не кумовья и нанаши политические. Мы будем продвигать во власть даже тех людей, которые не состоят в Партии регионов. Это будут новые для политики люди.
— И как вы будете отбирать таких людей?
— В регионах уже выросло много людей, которые другой возможности попасть в парламент, в структуры власти не получат. Потому что все эти кумовья, нанаши и их партийные вожди сосредоточены в Кишиневе. Наша задача заключается в том, что регионы должны получить самостоятельность, должны получить финансирование, должны получить большую ответственность. Регионы должны получить ясный, прозрачный механизм распределения бюджетных средств, капитальных вложений, грантов, которые получает Молдова. Центр всегда может проверить регионы — как были израсходованы средства. А что могут регионы проконтролировать в центральном правительстве? Ничего! Регионы сегодня бегают на поклон. При этом создана такая отвратительная система: министерство экологии — «либеральное», значит, средства получают либеральные примары. Другое министерство принадлежит демократам, значит, деньги получат демократические примары. Так вот, Партия регионов этот перекос уберет. Ну и, наконец, третья наша точка опоры — это русскоязычное население. Пользовались голосами русскоязычных все. Обещали русский язык, обещали хорошие отношения с Россией, называли себя самыми активными защитниками русскоязычных. И что сделали? Ни одного русскоговорящего не осталось среди министров, директоров департаментов, агентств.
— Ну, почему же. Все министры говорят по-русски, кого ни спроси — знает русский язык.
— Знают, да. Но я имею в виду всех тех, кто не принадлежит к титульной нации. Покажите мне среди министров или среди послов за границей хоть одного немолдаванина. Не обязательно русского. Покажите украинца, болгарина, гагауза, поляка. У нас ведь многонациональное государство.
— Думаете, их фильтруют именно по этому принципу?
— А как же! Русскоязычные полностью вытеснены на обочину.
— Почему русскоязычные, чьими голосами до сих пор пользовались все, кому не лень, должны поверить вам и вашей партии? Где гарантия, что вы так же не воспользуетесь их голосами в своих интересах?
— Во-первых, биография. Я всегда был последователен и всегда говорил, что Молдова только выиграет от того, что все нацменьшинства, все малые народы будут интегрированы в систему выработки и принятия решений. Этносы — это богатство Молдовы. Чем Молдова прежде была известна всему миру? Своей толерантностью. Когда в СССР говорили «Молдова» или «Молдавия», у всех на устах появлялась улыбка. Сразу ассоциации: виноградники, зеленые холмы, веселый народ, танцы. Это все был образ Молдовы, ее имидж, бренд. Пенсионеры со всего СССР хотели приезжать жить в Молдову. Теперь все это изменилось. Но это было главное богатство.
«Созрела ситуация для появления личности, которая придет не грабить, а созидать»
— Вернемся к перспективам вашей партии. Выходит, бороться за власть вы намерены в одиночку?
— Почему же в одиночку? Как я сказал, должна появиться третья сила. Я на сегодняшний день из числа политиков Молдовы, работающих на левом фланге, не вижу лидера, который смог бы объединить все здоровые силы государственников, которые видят Молдову независимым, нейтральным государством. Но я тонко чувствую, что этот лидер обязательно появится.
— Это не вы, случайно?
— Я не могу быть этим лидером, потому что в любом случае это должен быть представитель титульной нации. Это должен быть состоявшийся человек, который достиг успехов в бизнесе и которому не надо приходить в Молдову лишь для того, чтобы ее дербанить, приватизировать, грабить. Это должна быть самодостаточная личность, человек, который сам себя сделал, финансово крепкий. Потому что у нас как принято? Образуются кланы, приходят к власти, начинают дербанить бюджет и строят все эти олигархические схемы. И все 20 лет так делается. Я думаю, что уже созрела ситуация для появления личности, которая придет не воровать, не приватизировать, не грабить, а созидать. Которая не будет вокруг себя нанашей-кумовей набирать, а будет создавать команду профессионалов и вернет Молдове тот самый имидж толерантного государства.
— Не из космоса же такой лидер высадится. Он должен либо вырасти, либо уже просматриваться. Вы же говорите, что его пока нет.
— В Молдове — нет. Но за пределами Молдовы я знаю таких людей. Они граждане Молдовы, у них молдавские паспорта, они великолепно говорят на молдавском языке. Эти люди достигли больших высот.
— Несколько фамилий можете перечислить?
— Нет. Пока рано.
— А откуда у вашей третьей силы возьмутся деньги?
— Молдавское общество за 20 лет независимости пришло к мысли о том, что страна должна иметь правила игры. И эти правила игры не должны меняться по ходу в угоду той или иной политической силе. Именно третья сила установит такие правила игры, по которым и будет развиваться Молдова. Она создаст конкурентную среду для бизнеса, без лобби, она создаст конкурентную среду для продвижения во власть профессионалов, а не кумовей и нанашей. Ведь последний пример с этой охотой — яркое свидетельство того, что в стране надо менять многое. Общество сейчас в большом ожидании именно этой третьей силы, потому что правые не оправдали их ожидания. В то же время возврата к старому население тоже не хочет. Во многом в том, что сегодня происходит в молдавской политике, виноваты коммунисты, потому что именно они породили этих монстров, они их вырастили. И сегодня это их детище, как раковая опухоль, пожирает своего родителя.
— Это вы сейчас персонально о ком говорите?
— Я о демпартии говорю. Но не только о демпартии. Посмотрите, сколько человек ушло от коммунистов. Это тоже их детища. При этом обратите внимание: рядовые члены партии коммунистов остались. В основном перескакивает верхушка. Она вся продажная. Корыто отобрали у них, переставили, и они перебежали туда, где корыто. Завтра вернут корыто коммунистам, они опять пойдут туда, покаются и будут кушать из этого корыта. Но мы не хотим этого. Третья сила будет созидать.
— Повторю вопрос: на чьи деньги будете созидать?
— Многие говорят, что Молдова — бедная страна, что у Молдовы нет денег. А я говорю, что у Молдовы достаточно денег для того, чтобы этими ресурсами эффективно пользоваться и в короткий промежуток времени многое изменить. Я не хочу сейчас приводить пример Гагаузии. Но когда я начинал работать башканом, у Гагаузии было 53 млн леев долгов. За шесть лет работы я не взял ни одного лея кредита. Но при этом мы закрыли все долги Гагаузии. Мы реализовали проектов, в том числе грантовых, более чем на 200 млн леев. У нас не закрываются школы. У нас финансирование на минимально устойчивом уровне, и мы умудряемся осуществлять многие проекты. По газификации Гагаузия на первом месте в Молдове — 91,5% домовладений. Европа не имеет таких показателей. В этом году дойдем до уровня в 90% частных домовладений с внутренним водопроводом. Идет масштабное строительство канализационных сетей. В этом году начнем программу строительства дорог. У нас ведь комфортная жизнь за пределами мегаполиса Кишинева заканчивается — дальше ни дорог нет, ни интернета. А мы говорим, что в современной Молдове каждый дом должен иметь воду, электроэнергию, дорогу, интернет. Цивилизация не должна заканчиваться за пределами Кишинева. Мы не можем накачивать только одну правую руку — город Кишинев, а все остальное тело при этом хилое. Молдова должна развиваться комплексно.
— С этим сложно спорить. Но любой партийный проект — это проект затратный. В Молдове есть политики, которые не скрывают, что их финансирует Москва. Та же партия «Возрождение» (ее лидер — экс-коммунист Вадим Мишин.— «Ъ-MD»). А Партия регионов откуда получает финансирование? Неужели партийные взносы?
— Те, кто говорят, что получают финансирование из России, рассчитывают на простачка, который с симпатией относится к России и думает: «О, раз Россия поддерживает эту партию, значит и я поддержу». Россия не финансирует ни один политический проект в Молдове. Со всей ответственностью это говорю. В том числе и нас она не финансирует. Потому что России по большому счету не с кем в Молдове иметь дело. Россию столько раз обманывали молдавские политики, что доверия к ним нет. Когда говорят, что Россия вмешивается, мешает нам, это полная ерунда. Они создают образ России, которая ложится спать с мыслью о Молдове и просыпается с мыслью опять же о Молдове. Это не так. России до Молдовы по большому счету особого дела нет. Хотите в Европу — идите в Европу. Хотите работать с нами — работайте с нами. Мы что, добываем здесь нефть, золото, алмазы? Что здесь есть?
— Может, дело в геополитике?
— В плане геополитики России достаточно Приднестровья. Теперь касаемо финансирования. Третья сила получит финансирование от той бизнес-среды, которая хочет четких правил. Они эти средства дадут и условий ставить не будут. Те, кто говорят, что получают деньги из России, врут. Они получают деньги от местных олигархов. И как только хозяин свистнет, прибегут как собачка к ноге.
— А вы нет?
— Нет. Можете проанализировать мои публичные выступления. Я придерживаюсь четкой стратегии, изложенной в одиннадцати принципах нашей партии.
— Вы можете просто ответить на вопрос, откуда у вашей партии деньги? На выпуск газет, на листовки, на офис, на мероприятия?
— Партия регионов сегодня не платит заработную плату ни одному человеку. Не содержит дорогостоящие офисы. Это принципиальная наша позиция. Мы ищем на местном уровне элиту, которая хочет прийти к власти и навести порядок на своей территории. И мы делаем упор на эту элиту. Что касается финансирования, то, когда начнется избирательная кампания, залогом того, что Партия регионов получит поддержку молдавского бизнес-сообщества, послужит моя работа в должности башкана Гагаузии. Ни один экономический агент не может сказать, что башкан его преследовал, что башкан пересмотрел итоги приватизации или приватизировал что-то в угоду какому-то своему клану. Никто не может сказать, что у башкана есть свой финансовый клан, которому он помогает и давит других. Я на практике, как командир, как офицер Советской армии, действовал все эти годы по принципу «делай как я!» Вот это внушает оптимизм. Желающих профинансировать, взять на буксир нашу партию и сегодня много.
«Какой инвестор придет в страну, где есть нерешенный конфликт?»
— Говоря о необходимости расширения автономии регионов, не считаете ли вы опасным выходить с такими лозунгами? Ведь есть нерешенная проблема Приднестровья. Не боитесь клейма сепаратиста?
— Если хоть один политик Молдовы позволит себе назвать гагаузов сепаратистами, у меня будет полное моральное право назвать его политическим педерастом. Никто не может назвать сепаратистами регион, который хочет прозрачности в отношениях с центром. Который хочет развития своего региона в рамках государственности Республики Молдова. У нас одна страна
— Молдова. Мы должны укреплять ее государственность. Правящий альянс говорит: наша цель — Европейский союз. Что такое сегодня Европейский союз? Это Европа регионов. Мы предлагаем то же самое — пусть регионы развиваются. А у нас концентрация всей власти в Кишиневе. Почему не дать ее регионам? Почему вы хотите контролировать все, вплоть до назначения уборщицы в медицинском учреждении. Если хочешь сделать карьеру в паспортном столе — вступай в демпартию. Если хочешь быть социальным ассистентом — вступай в демпартию. Если хочешь работать в экологии — ты обязательно должен быть либералом. Завтра министр поменяется на демократа, и все экологи напишут заявление о вступлении в демпартию. Какое государство мы строим? У Партии регионов есть четкое видение, как это изменить. И я абсолютно уверен, что именно наша партия станет ядром программы третьей силы.
— А в Приднестровье ваша партия не планирует филиал открыть? Это ведь тоже регион Молдовы.
— Мы ведем эту работу, ищем там людей, с которыми можно сотрудничать. Законодательство позволяет зарегистрировать там свою Партию регионов, и мы могли бы заключить с этой Партией регионов соглашение о сотрудничестве. К примеру, мы уже работаем с Партией регионов Украины. У нас, кстати, есть планы заключить соглашение о сотрудничестве и с партией венгров Румынии — Демсоюзом венгров.
— Какие у вас отношения с властями Приднестровья?
— У меня всегда были нормальные отношения с Приднестровьем.
— Вы никогда не думали о том, чтобы включиться в переговоры по реинтеграции страны? Все-таки у вас, как у башкана автономии в составе Молдовы, есть определенный опыт.
— Я неоднократно пытался объяснить руководству Молдовы одну простую вещь: сделайте Гагаузию привлекательной моделью, чтобы потом говорить с Приднестровьем. Центральные власти в 1994 году закон (об особом правовом статусе Гагаузии.— «Ъ-MD») приняли и забыли. И все последующие 18 лет из этого закона о статусе вытягивали, урезали, сокращали [права автономии]. Они не развивали автономию. Вспомните все эти процессы по объявлению импичмента башкану в 2002 году. Они были инициированы из Кишинева — партией коммунистов. Вспомните уголовные дела, которые были заведены, в том числе и на меня. Разве это создавало благоприятный имидж автономии? Как центральные власти могут предложить Приднестровью такой же статус, как у Гагаузии? Приднестровцы скажут: спасибо, не надо, мы видели, как вы над гагаузами издевались! Что и говорит сегодня Приднестровье.
Приднестровье — это условие устойчивого развития молдавского проекта. До тех пор, пока приднестровский вопрос не решен, все смотрят на это государство как на несостоявшееся. У одних мысль втащить его в Румынию, у других — еще куда-то. А если эта проблема решится — а наше видение, что она должна быть решена на основе федерализации,— все, это проект долговременный. Исчезнут все спекуляции на тему унионизма. Нерешенный конфликт — одно из препятствий на пути инвестиций в Молдову. Ведь молдавские политики — Воронин и другие — все это время показывали на другой берег Днестра и говорили — там мусорная свалка, там проституция, там производят ядерное оружие, там на $2 млрд контрабанда. Какой инвестор станет приходить в страну, где имеется нерешенный конфликт, и сами власти говорят, что там ядерное оружие, проституция и контрабанда? Все 20 лет молдавская элита не строила свое государство, они строили свои кланы и партии. Партия регионов будет строить государство. Сильные регионы — сильная страна.
«Чтобы понравиться Брюсселю, совсем не обязательно пинать Россию»
— Как ваша партия относится к евроинтеграции?
— Пока неизвестно, что ждет там Молдову. Любая интеграция — это передача части полномочий. Уже не мы будем решать все свои вопросы, а только если на это даст добро Брюссель. Поэтому я вообще считаю, что Молдова сегодня вообще не должна куда-то бегать — ни влево, ни вправо. В ближайшие 10 лет она должна воспользоваться той ситуацией, что сложилась. Запад в настоящее время хорошо относится к Молдове, помогая грантами. При этом чего от нас хочет Европа? Европа хочет иметь рядом с собой предсказуемого соседа, где в полном объеме действуют демократические институты власти. Мы должны честно и откровенно сказать, что в ближайшие 10 лет мы не вступим в Европейский союз. Мы должны сами изменить свой менталитет и дорасти до уровня европейца. Но эти 10-15 лет нам надо жить, надо кормить людей, дать им работу. Надо прекратить отток населения, потому что это самая главная проблема Молдовы. Это угроза государственности Республики Молдова. Как мы этого можем добиться? Мы должны следовать развитию демократических институтов, будем стремиться соответствовать требованиям, предъявляемым Европейским союзом. Пожалуйста, помогайте нам и дальше. Мы с вами дружим, уважительно относимся. Но, с другой стороны, у нас есть и восточный рынок, мы должны им тоже пользоваться. Давайте выстраивать прагматичные отношения на Востоке. Вся Европа, даже прибалтийские страны изменили свою политику в отношении России и сегодня выстраивают цивилизованные отношения. Для того чтобы понравиться Брюсселю, совсем не обязательно Молдове пинать Россию. Сегодня общество расколото и не способно принять какую-то одну модель.
— В Гагаузии состоится заявленный референдум по вступлению Молдовы в Таможенный союз?
— Я думаю, что этот референдум будет. Во всяком случае, я его поддерживаю. Пусть хоть один референдум в Молдове состоится, хоть на одной территории.
— В продолжение темы отношения властей к нацменьшинствам. Министерство просвещения Молдовы намерено сократить в учебном плане Гагаузии предмет «История, традиции и культура гагаузского народа». Ваши протесты по этому поводу имели какой-то результат?
— Мы не будем протестовать. Мы просто сохраним это у себя. Когда 64% бюджета тратишь на образование, то поневоле задаешься вопросом эффективности использования этих средств. Сегодня очень много спекуляций вокруг системы образования. Но многие из тех вопросов, которые сегодня поднимаются министерством образования, требуют незамедлительного решения. Какой смысл держать школу с 60 учениками, где один преподаватель преподает 5-6 непрофильных предметов: и физику, и математику, и литературу, и историю? И все на этом спекулируют. Коммунисты кричат: караул, закрывают школы! Но какое качество образования у этих 60 детей в маленьком населенном пункте? Вы же лишаете этих 60 детей будущего, делаете из них рабсилу! Поэтому я открыто говорю, если в этой школе 60 человек, купите туда комфортабельных автобуса, пусть они на 10 километров дальше поедут, но получат великолепное конкурентоспособное образование. Также я открыто говорю, что те молдавские руководители, которые вытесняют преподавание русского языка из школ, совершают тягчайшее преступление против собственных детей. Они лишают их будущего, лишают их знания еще одного языка, обкрадывают собственных детей. Мы стараемся четыре языка в школах давать: английский, русский, гагаузский и молдавский. Стараемся дать детям хорошее образование. Кстати, мы и никаких школ не закрыли.
— А разве этот процесс оптимизации школ в Гагаузии не идет?
— Он идет практически безболезненно, продуманно. В этом отношении Гагаузия может выступать как модель. К нам даже приезжала министр образования и смотрела, как мы это проводим у себя. Это должна быть широкая и разъяснительная работа с населением. Этот вопрос должен решаться очень осторожно, и ни одна политическая партия не должна на этом спекулировать. Потому что это наши общие бюджетные деньги. Назовите мне хоть одну европейскую страну, которая тратит 64% бюджета на образование. А все остальные сферы остаются за бортом. Так что система образования требует оптимизации расходов.
— Как собираетесь налаживать отношения с большинством в Народном собрании Гагаузии, которые в последнее время напоминают «холодную войну»?
— Думаю, им все же хватит ума не наступать на те же грабли, на которые наступали их предшественники. Я остаюсь оптимистом. Надеюсь, что пятый созыв Народного собрания Гагаузии войдет в историю тем, что они многого добьются в укреплении статуса автономии. Если они пойдут на поводу у кишиневских политиков, они уйдут с позором в историю. Но я все же думаю, там достаточно людей, которые могут принимать мудрые решения.