Ужасы по Фрейду

В прокат выходит фантастический триллер «Химера», больше похожий на триллер эротический.

В «Химере» любопытствующая публика найдет то, чего так и не дождалась в «Аватаре», – межвидовой секс. Рожденная в союзе не Тифона и Ехидны, но Винченцо Натали и Гильермо Дель Торо картина примечательна злым интеллектуализмом и ненавистью к людям уже на генетическом уровне. Люди такого не стерпели, в итоге – громкий провал в прокате, печальный уже тем, что в случае с «Химерой» речь идет об одном из самых качественных триллеров последних лет.

Со времен Инквизиции минули столетия, однако культура столь же упорно делает акцент на сугубо религиозном табу: примерять на себя лавры Создателя есть песий дух и искушение антихристово. Властители дум трясут публику за плечи, как малолетнего сорванца, монотонно повторяя одно и то же: не программируй искусственный интеллект, не оживляй трупы, не модифицируй гены человека. «Не буду, не буду», – верещит публика, однако настойчивость педагога внушает уверенность: отведи взгляд, и верещащий немедля кинется что-нибудь такое программировать, оживлять, модифицировать.
«Химера» канадского самородка Винченцо Натали встает в один ряд с «Франкенштейном» Мэри Шелли, «Собачьим сердцем» Булгакова, «Островом доктора Моро» Герберта Уэллса и еще сотней произведений с гомункулом из реторты Фауста по центру сюжета. Причем свежий гомункул вышел еще более отталкивающим, чем сшитый из кладбищенских обрезков кадавр. Ибо человечнее.
Семейная пара биологов Клайв и Эльза (Эдриан Броуди и Сара Полли), ведомая, как бывает в таких случаях, амбициями Пигмалиона, заваривает генетический коктейль, получая на выходе нечто с телом женщины, ногами цапли и хвостом скорпиона. Ходульная, в общем-то, фабула предполагает, что быстрорастущая тварь вскоре начнет упромысливать людишек. Не без этого, конечно, но данная картина столь же многослойна, как уже упомянутые романы Уэллса и Шелли: лишь в меньшей степени она – ужастик, в большей – психосексуальная драма. То есть сон разума действительно породил чудовищ, но чудовища эти обнаруживаются именно в ученых, причем тем явственнее, чем больше их Галатея становится похожей на человека. В частности, на Шинейд О'Коннор.

Другой вопрос, что привычная для Натали («Куб», «Кодер») авторская манера, когда совы не то, чем они кажутся, проступает ближе к концу и вовсе отсутствует в аннотации, так что купившиеся на синопсис фанаты «Особи», «Твари» или «Мальчика-мутанта крысы» уйдут разочарованными. Крепкая заумь, прочесывание пороков (вполне себе библейских) и максимально асексуально раскрытая тема сисек делает «Химеру» родней арт-хаусу, а не фантастике. Что до весьма недурственных спецэффектов, они скорее наводят на мысль о разбазаривании бюджета: режиссеру, известному хроническими фиаско в прокате, красивости вообще-то не положены, а для интеллектуальной психодрамы они и вовсе не обязательны.
Вообще, в интернациональной кинокухне итало-канадец Натали в данный момент более соответствует голландцам – Ван Гогу, Ван Гойену и прочим, к которым слава и деньги пришли с известным опозданием. Строго говоря, «Химере» вряд ли суждено было случиться, если бы за продюсирование проекта не взялся Гильермо Дель Торо – доктор Айболит из приюта для монстров с тонкой душевной организацией. Взялся, безусловно, не зря. По крайней мере, его фильмографию данная работа вписывается не менее органично, чем в фильмографию Натали, мастера блестящего, но слишком тонкого и мрачного для этого мими-мира. Ну, не хочется ему ни кровищи в кадр плеснуть (по Кроненбергу), ни инфантильности подсыпать (от мультяшной пупсичности E.T., по коему вся планета рыдала, химера крайне далека, и жало на хвосте тут ни при чем). «Больно умный», – говаривал про таких советский трамвай.

В итоге за восемь месяцев, что прошли с мировой премьеры «Химеры», ее уже успели вознести критики, а публика в массе своей – проигнорировать. И есть подозрение, что причина этого даже не в повышенном интеллектуализме ленты, где Фрейд сидит и Юнгом погоняет, а в том, что «никого не жалко, никого». Массовому зрителю позарез нужно кому-нибудь сочувствовать, в то время как мизантропам-киноведам лучше, когда наоборот (чем еще объяснить, что в великих гудвинах у этой публики ходит Ларс фон Триер, с «Антихристом» которого «Химеру» так и тянет сравнить).
При этом мизантропия самого Натали, сведшего человеческую природу к трем «С» – секс, свобода, соперничество, в данном случае имеет четко выраженный женофобский подтекст. Броуди-Клайв лишь тем грешен, что слаб перед собственным бессознательным и дурью женушки, тогда как женский ряд персонажей составляет весьма занятный бестиарий. Так, теща того же Клайва, обеспечившая родной дочери адово детство с прибитыми к потолку деревянными игрушками, или его шефиня – сучка-с-сумочкой-и-без-принципов, даже издали выглядят злее химеры, зло которой – во взрослении с сопутствующим ростом типично женской стервозности.
Разумеется, это лишь одна из возможных трактовок – метафор в ленте гораздо больше, чем крови, и ковыряться в них – особое удовольствие. Но именно гендерный конфликт (с учетом половой принадлежности режиссера) почему-то выглядит наиболее очевидным, делая богатые темы табу, эго, ответственности побочными. В конце концов, «химера» – это не только несбыточная мечта. В буквальном переводе с греческого – просто «коза». По-нашему, привлекательная женщина со скотским характером.

Взгляд