Отказ от Приднестровья дал бы Кишинёву больше шансов на успешное присоединение к ЕС
Адриан Чорояну, бывший министр иностранных дел Румынии.
На первый взгляд, позиция воронинской администрации относительно способа решения приднестровской проблемы совпадает с российской. Однако, похоже, что в долгосрочной перспективе это не так. Конфликт между официальным Кишиневом и тираспольскими сепаратистами - простой и эффективный механизм, позволяющий России сохранять Молдову в сфере своего влияния.
Несмотря на все отчаянные попытки Игоря Смирнова, воспользовавшись признанием Россией Южной Осетии и Абхазии, добиться аналогичного решения по Приднестровью, Кремль не пошёл на это. Почему? Дело в том, что Москва никогда не была по-настоящему заинтересована в урегулировании Приднестровской проблемы: сохранение напряженности в этом регионе легитимизирует присутствие ее миротворческого контингента.
Проект федерализации Молдовы берет своё начало в кулуарах Кремля еще с 1992 года. Тогда министр иностранных дел России Козырев заявил: "важно, чтобы Республика Молдова отказалась от своих сюрреалистичных планов. Не понимаю, с чего ей так упорствовать и любой ценой отстаивать свой унитарный статус. Ведь с исторической и демографической точки зрения, в её состав входят отдельные регионы как Приднестровье и Гагаузия», - заявил российский экс-министр.
Федерализация была основой и "плана Козака", предложенного Молдове в 2003 году, который предусматривал для Приднестровья и Гагаузии "право вето" в области внешней и внутренней политики, сохранение на несколько десятилетий на молдавской территории российских военных баз, признание русского языка в качестве государственного. Администрация Воронина отклонила тогда этот план и в приднестровском урегулировании настала пауза (до того момента, как, напомню, России эта пауза была выгодна). Вот почему именно сейчас существует вероятность, что Молдова согласиться, из предвыборных соображений, сделать ряд уступок в пользу России. При этом важно обратить внимание, что Россия поддерживает «реинтеграцию» Молдовы без всякой связи с «исторической Бессарабией». Речь идёт о реинтеграции сталинской молдавской республики, появившейся в 1924 году и «освобождённой» Красной армией в 1940-м. Причём, такле «объединение» имеет все признаки ловушки.
Осталось выяснить, сможет ли она (Россия – прим. ред.) долго поддерживать инициативы молдавского руководства, в том числе, по европейской интеграции. Я уверен, что власти Молдовы (кто бы они не были), не смогут вечно откладывать вопрос о роли и месте Приднестровья в будущем республики. Здесь речь не только о том, что удержание Приднестровья в формальных границах Республики Молдова станет лучшим способом удержания её в сфере влияния России. С точки зрения возможных настроений Киева, Приднестровье окажется полезным скорее для Москвы, чем для Кишинёва. В итоге, окутанное экономической и финансовой преступной сетью Приднестровье будет являться вечной угрозой для любого молдавского руководства и сможет склонить его на более открытый диалог с Москвой.
Правы те, кто не исключают такую возможность, что отделение Приднестровья от Молдовы, пусть даже временное (пока над регионом будет осуществляться международный протекторат), окажется полезным для молдавской политики и неправительственного сектора.
На данный момент ситуация такова, что Кишинёв не в состоянии обеспечить на территории ПМР верховенство своего законодательства, так же как не может обеспечить демократизацию и демилитаризацию региона. Эти задачи могли бы быть возложены на международное сообщество, и, почему бы и нет, это могло бы стать для Евросоюза хорошим поводом продемонстрировать на практике свою «политику добрососедства».
Против такого варианта можно выдвинуть множество возражений. Можно говорить о румыноязычном населении региона (которое и без того подвергается дискриминации) или об экономической важности приднестровской промышленности. Но, всё же, главная претензия лежит в сфере политики: политическая сила, которая решиться на такой шаг рискует падением своего авторитета и обвинениями в свой адрес в предательстве национальных интересов.
И всё же, хотя бы на уровне предположений, Приднестровье, находясь под международным протекторатом, могло бы начать собственный путь к своему желаемому будущему, в то время как Молдова могла бы сконцентрировать все свои усилия (с большими шансами на успех) на своём евроинтеграционном проекте.
В общем, остаётся понять, почему национальные интересы Молдовы, желающей стать современным европейским государством, зависят от региона, в котором памятники Ленину и сталинские привычки выглядят совершенно естественными.
http://www.moldovanova.md/ru/comments/show/123/
На первый взгляд, позиция воронинской администрации относительно способа решения приднестровской проблемы совпадает с российской. Однако, похоже, что в долгосрочной перспективе это не так. Конфликт между официальным Кишиневом и тираспольскими сепаратистами - простой и эффективный механизм, позволяющий России сохранять Молдову в сфере своего влияния.
Несмотря на все отчаянные попытки Игоря Смирнова, воспользовавшись признанием Россией Южной Осетии и Абхазии, добиться аналогичного решения по Приднестровью, Кремль не пошёл на это. Почему? Дело в том, что Москва никогда не была по-настоящему заинтересована в урегулировании Приднестровской проблемы: сохранение напряженности в этом регионе легитимизирует присутствие ее миротворческого контингента.
Проект федерализации Молдовы берет своё начало в кулуарах Кремля еще с 1992 года. Тогда министр иностранных дел России Козырев заявил: "важно, чтобы Республика Молдова отказалась от своих сюрреалистичных планов. Не понимаю, с чего ей так упорствовать и любой ценой отстаивать свой унитарный статус. Ведь с исторической и демографической точки зрения, в её состав входят отдельные регионы как Приднестровье и Гагаузия», - заявил российский экс-министр.
Федерализация была основой и "плана Козака", предложенного Молдове в 2003 году, который предусматривал для Приднестровья и Гагаузии "право вето" в области внешней и внутренней политики, сохранение на несколько десятилетий на молдавской территории российских военных баз, признание русского языка в качестве государственного. Администрация Воронина отклонила тогда этот план и в приднестровском урегулировании настала пауза (до того момента, как, напомню, России эта пауза была выгодна). Вот почему именно сейчас существует вероятность, что Молдова согласиться, из предвыборных соображений, сделать ряд уступок в пользу России. При этом важно обратить внимание, что Россия поддерживает «реинтеграцию» Молдовы без всякой связи с «исторической Бессарабией». Речь идёт о реинтеграции сталинской молдавской республики, появившейся в 1924 году и «освобождённой» Красной армией в 1940-м. Причём, такле «объединение» имеет все признаки ловушки.
Осталось выяснить, сможет ли она (Россия – прим. ред.) долго поддерживать инициативы молдавского руководства, в том числе, по европейской интеграции. Я уверен, что власти Молдовы (кто бы они не были), не смогут вечно откладывать вопрос о роли и месте Приднестровья в будущем республики. Здесь речь не только о том, что удержание Приднестровья в формальных границах Республики Молдова станет лучшим способом удержания её в сфере влияния России. С точки зрения возможных настроений Киева, Приднестровье окажется полезным скорее для Москвы, чем для Кишинёва. В итоге, окутанное экономической и финансовой преступной сетью Приднестровье будет являться вечной угрозой для любого молдавского руководства и сможет склонить его на более открытый диалог с Москвой.
Правы те, кто не исключают такую возможность, что отделение Приднестровья от Молдовы, пусть даже временное (пока над регионом будет осуществляться международный протекторат), окажется полезным для молдавской политики и неправительственного сектора.
На данный момент ситуация такова, что Кишинёв не в состоянии обеспечить на территории ПМР верховенство своего законодательства, так же как не может обеспечить демократизацию и демилитаризацию региона. Эти задачи могли бы быть возложены на международное сообщество, и, почему бы и нет, это могло бы стать для Евросоюза хорошим поводом продемонстрировать на практике свою «политику добрососедства».
Против такого варианта можно выдвинуть множество возражений. Можно говорить о румыноязычном населении региона (которое и без того подвергается дискриминации) или об экономической важности приднестровской промышленности. Но, всё же, главная претензия лежит в сфере политики: политическая сила, которая решиться на такой шаг рискует падением своего авторитета и обвинениями в свой адрес в предательстве национальных интересов.
И всё же, хотя бы на уровне предположений, Приднестровье, находясь под международным протекторатом, могло бы начать собственный путь к своему желаемому будущему, в то время как Молдова могла бы сконцентрировать все свои усилия (с большими шансами на успех) на своём евроинтеграционном проекте.
В общем, остаётся понять, почему национальные интересы Молдовы, желающей стать современным европейским государством, зависят от региона, в котором памятники Ленину и сталинские привычки выглядят совершенно естественными.
http://www.moldovanova.md/ru/comments/show/123/