Униря - пугало для гагаузов.
Участь малых народов такова, что им редко удается создать свое государство. Только в миролюби-вой, просвещенной Европе возможно безопасное и комфортное существование стран типа Лихтен-штейна, Монако или Андорры. Но в них, кстати, нет какой-то особой нации, там живут те же немцы, итальянцы, испанцы. Еще не известно, как сложилась бы судьба этих мини-стран, живи в них какой-то обособленный маленький народ со своим уникальным языком и без покровительства «большого этни-ческого родственника».
Гагаузы всю свою известную науке историю прожили среди больших наций в качестве националь-ных меньшинств. Так было и в Болгарии, и в Бесарабии. Территории компактного проживания гагау-зов оказывались то в границах Болгарского царства, то Османской Империи, то России, то Румынии. Нас без конца присоединяли, объединяли, разъединяли без нашего ведома. Казалось бы, давно пора к этому привыкнуть, не вникать в глобальные проблемы, жить заботами внутри своего забора и все как-нибудь обойдется. До сих пор же как-то обходилось!
Раньше примерно так и было. Но теперь образованность и гражданская активность населения по-высилась, и оно больше не хочет быть стадом внутри загона. За все несколько последних веков СЕ-ГОДНЯ, несмотря на некоторые проблемы, гагаузы ценой огромных усилий получили для себя наибо-лее комфортные условия для существования и самосохранения. Почему бы за это не побороться?
Годовщина «объединения» с Румынией на этом фоне ожидается в Гагаузии настороженно. Это не то событие, которое гагаузам хотелось бы широко отмечать и даже просто вспоминать. Для народа, который веками жил среди славяноязычных болгар, а затем перешел под крыло России, неожиданный крах Империи и переход территории под управление романоязычным народом стали шоком.
Румынии бы понять это, проявить чувство такта, элементарное терпение… Лет через 60 гагаузы и другие национальные меньшинства юга Бесарабии относительно безболезненно влились бы в румын-ское общество, стали бы частью румынской нации в государствообразующем смысле этого слова.
Увы, то ли времена были не те, то ли народ попался не тот. Плетка и дубинка – вот что запомни-лось от тех лет румынского господства, хотя были еще и школы. Последние сделали бы свое дело со временем, но у плетки нет времени ждать. Насажденный тогда режим вспоминается не иначе, как ко-лониальный. Даже молдаване стали населением второго сорта в сравнении с румынами, а чего уж го-ворить о других народах.
Сторонники Румынии обычно не понимают гагаузского негатива в восприятии эпохи «объедине-ния». «А что, разве русские мало сделали плохого? - вопрошают они с намеком или прямым упомина-нием голода 1946 года, выселений и раскулачиваний, железного занавеса и тотальной русификации гагаузов.
Толком и возразить нечего – было все это. Но красивая идея построения коммунизма позволяла списать жертвы и потери. Видимо, вина и беда Румынии тех лет, что она не смогла предложить краси-вой идеи, кроме создания великой румынской нации, которая не могла прельстить национальные меньшинства, потому что для них в этой идее не было места.
Сегодня гагаузы – самые большие патриоты Молдовы. Независимой, демократичной и толерант-ной. Гагаузы видят Молдову на швейцарском пути. Несколько относительно самостоятельных «канто-нов», гражданская нация без насильственного возвеличивания какого-либо одного этнического ком-понента, нейтралитет и европейские ценности. А еще дружба внутри страны, взаимопонимание, вза-имный культурный интерес. Народ у нас не испорчен, не избалован излишествами, мы могли бы быть счастливы, довольствуясь малым – был бы только мир в общем доме, справедливые взаимоотношения, взаимоуважение, отсутствие ненужной подозрительности. Сегодня отношения омрачают непонимание и подозрительность. Гагаузов подозревают в сепаратизме и желании «отколоть кусок Молдовы», мол-даван подозревают в стремлении погубить суверенную страну, добровольно отдав ее под управление Бухареста.
Между тем, Румыния – страна может быть и братская - а менталитет у нее все же другой. И объе-динение с ней возможно, но уж очень веские аргументы должны быть. Не менее веские, чем для объе-динения в одну страну Великобритании, Северной Америки, Австралии и Новой Зеландии.
Почему гагаузы сегодня такие патриоты Молдовы, почему они против объединения с Румынией? Да все элементарно просто. Золотая монета является ценностью, пока она лежит на столе. А брось ее в Мировой океан – и нет ценности. Монета никуда не пропала, она материально где-то существует в этом мире, но ее по сути нет, она исчезла в бескрайней пучине, что равносильно гибели.
Гагаузы всю свою известную науке историю прожили среди больших наций в качестве националь-ных меньшинств. Так было и в Болгарии, и в Бесарабии. Территории компактного проживания гагау-зов оказывались то в границах Болгарского царства, то Османской Империи, то России, то Румынии. Нас без конца присоединяли, объединяли, разъединяли без нашего ведома. Казалось бы, давно пора к этому привыкнуть, не вникать в глобальные проблемы, жить заботами внутри своего забора и все как-нибудь обойдется. До сих пор же как-то обходилось!
Раньше примерно так и было. Но теперь образованность и гражданская активность населения по-высилась, и оно больше не хочет быть стадом внутри загона. За все несколько последних веков СЕ-ГОДНЯ, несмотря на некоторые проблемы, гагаузы ценой огромных усилий получили для себя наибо-лее комфортные условия для существования и самосохранения. Почему бы за это не побороться?
Годовщина «объединения» с Румынией на этом фоне ожидается в Гагаузии настороженно. Это не то событие, которое гагаузам хотелось бы широко отмечать и даже просто вспоминать. Для народа, который веками жил среди славяноязычных болгар, а затем перешел под крыло России, неожиданный крах Империи и переход территории под управление романоязычным народом стали шоком.
Румынии бы понять это, проявить чувство такта, элементарное терпение… Лет через 60 гагаузы и другие национальные меньшинства юга Бесарабии относительно безболезненно влились бы в румын-ское общество, стали бы частью румынской нации в государствообразующем смысле этого слова.
Увы, то ли времена были не те, то ли народ попался не тот. Плетка и дубинка – вот что запомни-лось от тех лет румынского господства, хотя были еще и школы. Последние сделали бы свое дело со временем, но у плетки нет времени ждать. Насажденный тогда режим вспоминается не иначе, как ко-лониальный. Даже молдаване стали населением второго сорта в сравнении с румынами, а чего уж го-ворить о других народах.
Сторонники Румынии обычно не понимают гагаузского негатива в восприятии эпохи «объедине-ния». «А что, разве русские мало сделали плохого? - вопрошают они с намеком или прямым упомина-нием голода 1946 года, выселений и раскулачиваний, железного занавеса и тотальной русификации гагаузов.
Толком и возразить нечего – было все это. Но красивая идея построения коммунизма позволяла списать жертвы и потери. Видимо, вина и беда Румынии тех лет, что она не смогла предложить краси-вой идеи, кроме создания великой румынской нации, которая не могла прельстить национальные меньшинства, потому что для них в этой идее не было места.
Сегодня гагаузы – самые большие патриоты Молдовы. Независимой, демократичной и толерант-ной. Гагаузы видят Молдову на швейцарском пути. Несколько относительно самостоятельных «канто-нов», гражданская нация без насильственного возвеличивания какого-либо одного этнического ком-понента, нейтралитет и европейские ценности. А еще дружба внутри страны, взаимопонимание, вза-имный культурный интерес. Народ у нас не испорчен, не избалован излишествами, мы могли бы быть счастливы, довольствуясь малым – был бы только мир в общем доме, справедливые взаимоотношения, взаимоуважение, отсутствие ненужной подозрительности. Сегодня отношения омрачают непонимание и подозрительность. Гагаузов подозревают в сепаратизме и желании «отколоть кусок Молдовы», мол-даван подозревают в стремлении погубить суверенную страну, добровольно отдав ее под управление Бухареста.
Между тем, Румыния – страна может быть и братская - а менталитет у нее все же другой. И объе-динение с ней возможно, но уж очень веские аргументы должны быть. Не менее веские, чем для объе-динения в одну страну Великобритании, Северной Америки, Австралии и Новой Зеландии.
Почему гагаузы сегодня такие патриоты Молдовы, почему они против объединения с Румынией? Да все элементарно просто. Золотая монета является ценностью, пока она лежит на столе. А брось ее в Мировой океан – и нет ценности. Монета никуда не пропала, она материально где-то существует в этом мире, но ее по сути нет, она исчезла в бескрайней пучине, что равносильно гибели.