Интервью с Прохановым на его 60-летие

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/denlit/008/22.html. Ну а внутри твоего писательского пути менялись приоритеты, менялась стилистика, менялся подход к человеку? Вспомни период твоего ученичества у Юрия Трифонова. Как менялся писатель Александр Проханов от первой книги “Иду в путь мой” до последних, еще не изданных романов “Краснокоричневый” и “Чеченский блюз”? Что бы сказал сегодня твой учитель Юрий Трифонов, читая твои последние книги? А.П. Царство ему Небесное. Мне не дано знать, что бы сказал Юрий Валентинович... Я думаю, что этот раскол чудовищный, который произошел в русской культуре, в литературе, в обществе, мог бы поставить нас по разные стороны баррикады. Наверное, Юрий Валентинович был бы среди демократической интеллигенции. Там, где находятся его друзья Гранин, Бакланов... Трифонов ведь был очень страстным человеком. Я думаю, что в период высшего ожесточения он бы мог быть даже радикальнее Булата Окуджавы... Хотя в глубине души мне кажется, что Юрий Валентинович как человек, ведающий и иррациональными сферами, ведающий таинственными сферами в судьбах страны, в конце концов отказался бы от своего демократического радикализма. Может быть, через какой-то период он пошел путем Андрея Синявского или Владимира Максимова... Ведь Трифонов был и очень широким, очень многоплановым человеком. Он бы наверняка почувствовал, что демократический радикализм сжал бы его мир до одной огненной точки, в которой погибли бы целые пласты его творческого “я”, как у какого-нибудь Черниченки... И в этом случае он бы уже отнесся к моим последним романам с интересом. Может быть, с некоторой враждебностью, но с интересом. Он тотально бы их не отверг... Впрочем, он и к первой моей книжке отнесся достаточно осторожно. Ему в ней понравилась экспрессия, понравились лексика, метафоризм, наивный и молодой пантеизм, он восторгался эстетикой, игрой со словом. Когда я стал писать социальные повести, он отнесся к ним скептически, он стал говорить со мной жестче, и он выбрал для дальнейшего патронирования другого художника, тогдашнего моего приятеля Маканина. Он отказался от роли моего учителя и до самой своей смерти пестовал Володю Маканина. ...