Игорь Смирнов: 'Мы не играемся - мы живем и делаем историю'

В интервью «Профилю» Игорь Смирнов, президент Приднестровской Молдавской Республики, рассказал о перспективах отношений ПМР с Молдавией, Украиной и Россией. — Почему так долго и сложно идет переговорный процесс с Молдавией? — Все банально и до тошноты противно. В данном случае при переговорах имидж господина Воронина, Молдавии — это обиженная, униженная страна, которой дают деньги и Европейский банк развития, и Соединенные Штаты, и спонсоры различные, у которых задача убрать отсюда Россию. Но убрать Россию — это не просто убрать какой-то орган, а убрать менталитет российский, который здесь присутствует уже более двухсот лет. Ну, распалось союзное государство, советское государство, советское общество. Но осталась же часть этого общества. Мы говорим: давайте построим федерацию, конфедерацию — а они: нет, только унитарное государство. — Считаете ли вы возможным признание независимости ПМР в ближайшем будущем? — Наш народ на референдуме в ноябре 2006 года очень четко ответил. Их спросили: дорогие приднестровцы, случилось то, что случилось, — нет великого государства. Как будем развиваться? Мы с вами в свое время для физической защиты построили государственность. Будем развиваться самостоятельно или вместе с Молдавией? 90% сказали: самостоятельно. Но мы тогда еще один вопрос поставили: как будем развиваться (сейчас же очень много различных направлений: кто-то движется в ЕС, кто-то — в НАТО)? И получили ответ: вместе с Россией. Каждый знает, что у нас живут и русские, и украинцы, и гагаузы, и молдаване, и евреи, и болгары, и другие — где-то 27 национальностей. И народ, который прошел через экономические блокады, 17 лет продолжает выживать и быть самодостаточным. И учимся, и рожаем, и можем себя защитить — что показали в этом году. Но самое важное, наверное, что за это время выросли поколения, которым не надо на бумаге объяснять, кто друг, кто враг. Они четко знают: Россия — это наша великая родина. С другой стороны, мы никогда не ставили вопрос так — вот мы хотим отделиться. Правда, мы полностью испытали на себе, что такое двойные стандарты. Если США настаивают на признании независимости Косово, значит, и Приднестровье — и исторически, и юридически — имеет полное право на самостоятельность. Но мы вопрос так не ставили, вот почему переговоры затягиваются, хотя у нас больше прав на независимость, чем у Косово. Нельзя сейчас соединить разные поколения. И Молдавия прежде всего должна признать Приднестровье, каким бы абсурдным это сейчас ни казалось. — В 2006 году вы заявляли о намерениях Молдавии исключить ПМР из переговорного процесса… — Кишинев и сейчас пытается это сделать. Вы понимаете, эта игра... она связана с тем, что господин Воронин, его партия сейчас начинают подготовку к парламентским выборам. Дело в том, что мы не играемся — мы живем. А для них переговоры — это средство получить помощь халявную, как говорят в народе, далее — улучшить свой имидж, далее — заявить, что Молдавия идет в НАТО, в Европейское сообщество. У них, наверное, нет какой-то определенной доктрины, а у нас она есть. Вот почему мы провели референдум. Не для того, чтобы насолить Молдавии, а для того, чтобы узнать мнение народа. Я задумываюсь иногда: единственное, что требует от нас Молдавия, ее правительство, — это отказаться от Российской Федерации, от российского присутствия, от российских миротворцев, и жизнь у нас будет — Боже мой! Но, наверное, они плохо знают историю этого края, который формировался веками, и формировался так, что здесь не было никогда национальных гонений, потому что край был вынужден защищаться как граница сначала императорской России, потом Советского Союза. В то же время работали, осваивали что-то новое. И вырос такой народ, который не позволит себя подмять. А вот Молдавия хочет этого, причем это заявляют напрямую и американские дипломаты. Американцы заинтересованы в том, чтобы сформировать здесь форпост против Российской Федерации. — Чувствуете ли вы возможность Молдавии еще раз попытаться военным путем решить проблему? — Я просто обязан как президент жить с этим. Поэтому мы и содержим армию. Она небольшая, но достаточно боеспособная, и мы доказали во время агрессии со стороны Молдавии, что умеем защищаться. Доктрина у нас оборонительная. Отсюда и виды вооружения, и виды войск. Главное, народ это понимает. Все эти годы правители Молдавии делают нам гадости — не граждане, а именно правители. Поэтому у нас не прерывалась военная подготовка в школах, есть военные факультеты в университетах — мы научены горьким опытом и готовы отразить все попытки агрессии, дать отпор любой провокации. — Представляют ли для вас угрозу анклавы на территории ПМР, контролируемые Кишиневом? — Таких анклавов три, и они представляют угрозу, но дело в том, что там живет много граждан, которые хотят жить в Приднестровье. У нас были четкие границы 90-го года, но так сложилось, что на момент подписания соглашения о прекращении боевых действий там остались плацдармы молдавских волонтеров. Чтобы их убрать, их надо было выбивать, а это опять война. Сейчас на этих территориях население подавлено силой, чтобы они не выступали за Приднестровье. Молдавия назначила господина Шова на пост министра реинтеграции, а я перевожу: это означает уничтожение Приднестровской Молдавской Республики. У нас тоже будет министр по территориям, находящимся под управлением Молдавии, — для защиты интересов наших граждан. — Игорь Николаевич, как вы оцениваете отношения между ПМР и Украиной? — У нас около 29% населения — украинцы. Русских более 30%. Для нас отношения с Украиной — это выход на Россию, и это очень важно, поскольку границы с Россией у ПМР нет. Поэтому мы строим отношения с Украиной и украинцами и по Конституции, и по совести. Выполняем все обязательства по развитию литературы, языка (у нас три государственных языка). Единственная полная средняя украинская школа — в Приднестровье, в Молдавии такой школы нет, зато они любят говорить о дружбе. Хочется, чтобы шли наши поезда Тирасполь—Москва. Пока не ходят... Было, кстати, такое поручение и министру транспорта Российской Федерации. Но, видимо, по каким-то причинам россияне не смогли это сделать. Тем не менее станции работают, грузы идут с нашего, а точнее, российского металлургического завода. Министру иностранных дел Украины Огрызко не надо все это объяснять. Он в курсе. Он несколько раз у нас был и понимает, что и как. Я хочу еще раз обратить внимание: от этой блокады кто теряет? Украина и Приднестровье, а Молдавия в выигрыше. Я надеюсь, все исправится. Нельзя замкнуть людей в закрытых зонах и, как говорил Владимир Владимирович, гетто создавать. Недавно я встречался с действующим председателем ОБСЕ Иллкой Канервой, мне импонирует его понимание, что силовым давлением вопросы не решить. — Есть ли в Приднестровье политики, которые склонны к объединению с Украиной? Каково ваше мнение по этому вопросу? — Начнем с того, что есть Конституция. Ее надо выполнять. В Конституции записано, что Приднестровская Молдавская Республика — независимое государство. Разве на референдуме сказали, что мы войдем в состав России?! Мы с удовольствием, но знаем, что долго придется ждать. Поэтому важно не потерять эту связь: вот почему система образования у нас российская. И ориентированы мы на Россию. Вот мэр Кишинева Киротоакэ, прорумынский политик, он вырос в Румынии, учился там. В Молдавии растят молодежь, внушая ей, что надо стремиться к Румынии, к НАТО, к заманчивому Европейскому союзу… А у нас растет целое поколение, они россияне, они знают, что такое Россия, Приднестровье. И не политикам толкать куда-то народ. Есть Конституция, и две ее главы — первая и вторая — меняются только референдумом. Как скажет народ, так и будет. Еще раз повторю: мы не играемся — мы живем этой жизнью, которой жили наши предки. Говорят: принимай историю, какая она есть. Вот мы и делаем историю, какая она есть.