НЕГОДЯИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПАТРИОТИЗМА

Самюель Джонсон назвал патриотизм "последним прибежищемнегодяя". Если это так, то что мы должны думать овозрастающем сегодня экономическом национализме, которыйиногда эвфемистически называют "экономическим патриотизмом"?В самом деле, экономический национализм очень силён внастоящее время. Яростное народное сопротивление планамдубайской компании завладеть портами в США шокировалоамериканское правительство. Польша является свидетелемнародной реакции против того, чтобы иностранцы могли владетьбанками. Франция препятствует приобретению французскихкоммунальных предприятий итальянской электрической компанией"Энель" (Enel). Вместе с другими европейскимиправительствами Франция также агитирует против взятия подконтроль сталелитейной компании "Арселор" (Arcelor),основанной в Люксембурге, нидерландской компанией,контролируемой в значительной степени индийским стальныммагнатом.Защитники этих неудачных приобретений другими странамиволнуются, что в воздухе сгущается зловещая атмосфера худшихмоментов ХХ века. Возмущенный министр Италии предупредил оновой мобилизации народного национализма в программе посценарию "августа 1914 года". Лучшую аналогию можно провестис 30-ми годами ХХ века: в 1933 году, когда Гитлер пришел квласти, известный во всем мире экономист Джон МейнардКейнс призывал к "опоре на собственные силы страны".Аналогия с 1914 годом и аналогия с 1933 годом указывают нанаиболее поразительную особенность сегодняшних обсуждений:заботе о безопасности принадлежит ключевая роль воправдании протекционизма. Никто не волновался о том, чтоамериканскими портами владеют иностранцы, пока владельцембыла британская компания; новые страхи отражаютуверенность в том, что дубайская компания может бытьисточником исламского фундаментализма и терроризма.Подобным же образом, ухудшение международных отношений до Iи II мировой войны было отмечено усилившейся склонностьюправительств использовать экономику в качестве инструментасильной политики. В 1911 году дипломатический кризис вокругМарокко сопровождался французской спекулятивной атакой нафинансовые рынки Германии. В 30-х годах ХХ века и Франция иГермания использовали данную технику как способ поддержатьсвою собственную безопасность. США пытались контролироватьразвитие Японии в Азии, ограничивая импорт энергии (особеннонефти).Самой очевидной причиной роста опасений по поводубезопасности в Америке является возможность столкнуться сугрозой терроризма после атак в сентябре 2001 года. Но этоплохо может объяснить напряжение и протекционистскую реакциюв Европе.Что касается Европы, существует два противоположныхобъяснения. Первое заключается в том, что новые опасенияявляются странным случаем психологического переноса. Люди втаких странах, как Франция и Польша, переживающие занациональный упадок ищут виновных за пределами своей страны.Такие настроения, естественно, присутствовали в значительнойстепени и в 30-х годах ХХ века, когда народное сопротивлениевинило в Великой Депрессии зловещие силы "международногокапитала". Современная версия такого объяснения гласит, чтомир меняется настолько быстро, что национальная безопасностьи, несомненно, национальная принадлежность находятся подугрозой.Альтернативный сценарий объясняет эти страхи реальнойпроблемой. Рост современной экономики почти в каждойпромышленно развитой стране все еще зависит отимпортируемой энергии (за исключением Норвегии). Из-заопасения загрязнения или из-за неуверенности в безопасностиатомных станций большинство стран отказались от постройкиэнергетических мощностей на своей территории.Появившаяся в результате этого уязвимость былапродемонстрирована сокращением поставок российского газа вУкраину, в результате чего сократились поставки вЦентральную и Западную Европу. Это событие напугало полякови подтолкнуло популистское правое крыло польскогоправительства на путь экономического национализма. Азападные европейцы помнят свои неудачи, включая сбои вэнергетической системе и отключение энергии. Развеитальянская компания, столкнувшаяся со сбоем энергетическойсистемы, не предпочтет отключить электричество французским,а не итальянским потребителям?Данные два сценария происхождения экономическогонационализма, один из которых является иррациональным, адругой нет, почти ничем не отличаются, т.к. описывают двавзаимозависимых компонента: чем более рациональнымстановится страх, тем чаще этот страх может использоваться вкачестве инструмента политики.Страх порождает спрос на активность государства. Политикамэто нравится, т.к. это увеличивает спрос на их работу. Ониуказывают на потенциальную проблему, а затем пытаютсяпредложить варианты действий, находящиеся в их сферекомпетенции, определённой государством.В частности, один современный политик преуспел, поставивнапряжение по поводу энергоснабжения в центр новогополитического видения. По мнению Владимира Путина,необходимость контролировать и беречь энергоресурсыоправдывает значительное вмешательство государства вэкономику.Несомненно, точка зрения Путина была подтвержденапоследствиями террористических атак в США. С того времениПутин сформировал видение политизированной энергии,взволновавшее не только всех европейцев, но и россиян. Этоувеличивает его влияние в России. Но Путин в одной странеможет привести к появлению такого же Путина где-то вдругом месте.Мы должны обратить внимание снижением эффективности нарынках, где существуют ограничения, являющиеся результатомэкономического национализма. Но гораздо больше нас должнобеспокоить то, что страх упадка или манипуляции рынковсоздает спрос на деятельность, которая вероятнее всего иприводит к упадку. Страх порождает спрос на безопасность,которая в итоге может парализовать экономику.© Project Syndicate, 2006