.

ПрологОднажды где-то в начале 90-х в стране моей студенческой юности насталоПервое мая. Но не то Первое мая, к которому привыкли вы – день труда и мирас красными гвоздиками и дешёвым портвейном. У прогрессивной московскоймолодёжи моей юности Первое мая ассоциировалось в первую струю с днёмрождения замечательного и весёлого парня, патологически неординарногочеловека, моего лучшего друга – Шурика, на тот момент студента второго курсаМГИМО. Тут, пожалуй, необходимо лирично отступить от непосредственного сухогоизложения событий. Цветастую неординарность Шурика надо бы не менее пёстропроиллюстрировать. Иллюстрация №1:После внезапного исчезновения из дома на двое суток Саша, в ту порудесятиклассник, наконец звонит маме. Происходит следующий диалог:– Мама, это я, ваш сын Александр.– Саша! Я тебя убью! Где ты был??– Мам, извини. Я просто пошёл проводить девушку с дискотеки и задержался.– Саша! Половая жизнь в твоём возрасте, безусловно, необходима, но ты ведьне станешь отрицать тот факт, что ровно за сто лет до твоего рождения твойтёзка Александер Грейам Белл изобрёл телефон и это изобретение до сих порактивно используется для передачи информации на расстоянии? Позвонить тымог, так тебя растак?– Ну, дело в том, что я не сразу разобрался, как отсюда позвонить. Мам, ясобственно что тебя хотел попросить – ты не могла бы сделать небольшойденежный перевод в Ростов-на-Дону? Я как раз там. В смысле тут. И хотелосьбы назад, домой, в Москву попасть всё-таки. Ну, так получилось – не мог же яне проводить девушку.– Саша, у меня устойчивое подозрение, что мы с твоим отцом вырастили идиота. Иллюстрация №2:На военной кафедре Шурику сделали замечание касательно длины его волос инеаккуратно повязанного галстука. На следующий день на кафедру вошёл маршемабсолютно лысый Шурик. Военрук хотел было похвалить его за радение, ночто-то его остановило. Возможно, тот факт, что наш герой был одет варендованную у приятеля-энтузиаста гусарскую форму образца 1812 года. Впрочем, иллюстрировать эту ""многогранёную"" личность можно бесконечно. Так вот. Мало того, что Шурик сам по себе был человеком уникальным во всехпроявлениях своей бьющей через край (и всё больше по головам окружающих)энергетики, так и друзья у него все были типа меня – алкоголики (студенты тобишь). И Шурик прекрасно осознавал, что раз поздравлять его придут семь вразной степени буйных студентов (алкашей то бишь), то вариант отмечания вквартире отпадал сразу. И вот тут-то и пришла ему непосредственно в головущастливая мысль отметить ДР за пределами МКАДа, дабы сократить количествопотенциальных жертв и разрушений (боже, как он ошибался!). Пару месяцевназад он слышал краем уха о том, как несколько ребят с курса постарше ездилив некий дом отдыха со звучным названием "Клязьма" и остались весьма довольныкудряво проведённым временем. То, что под этим разумелось, ему былонеизвестно, но он догадывался, что пьют на всех курсах примерно одинаково.Идея состояла в том, чтобы рвануть в субботу в ДО, зажечь на берегуодноимённой с ДО реки, а ближе к утру потерять сознание в предварительноснятых номерах. У приглашённой алкашни идея нареканий не вызвала. Болеетого, она вызвала нездоровый ажиотаж и слюноотделение (на свежем воздухе-товодочка проскальзывает изящнее). Итак, всё предвещало праздник. Глава 1 (ознакомительная): Явление ГрибоффаПожалуй, стоит на пару рюмок остановится на процессе сборов перед поездкой.Приглашены были семеро: Оом, Паша, Толик, Йурра (студенты первого курсаИнЯза), а также Пятибратор, Женич и Грибофф (студенты второго курса МГИМО).Все друг друга прекрасно знали за исключением персонажа под ником Грибофф,которого хорошо знал только Шурик. Надо сказать, что не все заинтересованные стороны подошли к ДР в достойномпраздника состоянии. Шестеро из участников мероприНятия были поначалусовершенно свинским образом трезвы и выспамшись. Однако праздничностьобстановки была чудесным образом спасена фееричным появлением этого самогоГрибоффа. Дело было так. Шестёрка основы томилась посередь платформы метро в ожидании, когда уженальют, и разминалась 9-ой Балтикой. Вскоре из метровагона выскочил и безвыпивки вечно весёлый и заводной именинник. На нём были вычищенные до блескадорогущие ботинки, не менее дорогие бархатистые джинсы Труссарди,отутюженная белая рубашка и новенькая кожаная куртка поверх – Саша собралсяна природу. В одной руке у него было огромное ведро, полное кровавых куриныхокорочков, в другой – спортивная сумка с двадцатью бутылками водки – Саша кприроде подготовился. Подошедши к ожидающим, он задорно молвил: – Асиёко сиё*, друзья мои! Я смотрю все в сборе. Великолепно, ёх-хо-хо! -иногда Саша напоминал Доктора Ливси из мультика.– Не, не все. Грибоффа нету.– Что это вы такое говорите? Аааа, разыгрываете? Вот же он, свет очей моих,мин херц! Ребята обернулись и обнаружили на соседней скамейке распластанное тело,верхняя часть которого была заботливо прикрыта относительно свежей газетой"Frankfurter Allgemeiner". Из-под газеты раздавалось мирное, безотносительнонесвежее похрапывание. Грибофф пил четвёртый день. Эту ночь он провёл в близлежащем кафе"Звёздочка" за (под) одним столом с сотрудниками нигерийского спецназа,прибывшими в Москву для совершения тренировочных прыжков с парашютом и без.На третьей бутылке Грибофф всё-таки убедил чёрных, как Мукунка, пацанов вмалиновых беретах в необходимости участия его друга Шурика в прыжках. Этобыл его подарок Саше на ДР. (Спустя две недели с аэродрома в Тушиноподнимется вертолёт с пятью иссиня-чёрными нигерийцами и иссиня-щастливымШуриком на борту. Но это уже совсем другая история.) Шурик подошёл к скамейке и, нагнувшись над газетой, изучил заголовки первойполосы. Удовлетворившись и проникшись прочитанным, – хотя вторым его языкомбыл в отличие от Грибоффа не немецкий, а испанский, – заорал он, тем неменее, над телом, аки Геббельс на трибуне: – Дойчланд юбер аллес, мон коросон! Дарф ищ мит иннен танцен**?– Яволь, майн фюрер! – мгновенно отреагировало тело из-под газеты, – Музыку!Ун пассито байланте, Мария!*** Белый танец! Грибофф плавным движением отбросил газету, Шурик оторвал его бренные чреслаи остальную требуху от скамьи (Грибофф Павел Александрович, метр восемьдесятдевять, сто четыре килограмма) и они закружились по платформе в танце – этобыл гибрид танго, вальса и нижнего хип-хопа. Во время танца никто не пострадал. Таким образом, все были в сборе, и дружная компания, разлепив танцующих,направилась к маршрутке, что должна была доставить их в номера.----------* – вьетнамское приветствие** – (нем.) Можно вас пригласить на танец?*** – (исп.) А ну-ка, шажок в сторону, Мария!(с)Рикки Мартин Глава 2 (дорожная): Грибофф и девушкиВ маршрутке солировал Грибофф. Обособленно сидя рядом с водителем, онпостоянно обращался к остальным через головы двух случайных попутчиц –вполне благочестивых на вид (то есть вид их благ был в чести у наших героев)девиц половосозрелого возраста – с умилительными высказываниями следующегонедержания: – Сань, а скока водки? Двадцать? Куда смотрела твоя мама?? Ей что наплеватьна твоё здоровье? Нам же не хватит на опохмел!– А блевательные пакетики взяли? Нет? Саш, ну ты же знаешь, как я не люблюпрочищать сантехнические узлы на утро! Вот помнишь, как мы Блэк Лэйблпросроченными пельменями закусывали? А вот я тебе щас напомню наши полёты нарадужных струях!. (И напомнил. В подробностях.)– Ну я и грю этому нигерийцу, мол, вот ты хоть андерстэнд чёрной своейбашкой, в чём первопричина расовой неприязни? А в том, что у вас, негров,член больше, а у нас, белых – мозг! Вот и завидуем друг другу. А ведьпоследние статистические данные по чёрный членам… (Далее он развил тему.) Сии лиричные сентенции приводили дам в нервенный трепет и заставляли их ещёнедавно румяные лица сменять светофороподобным образом цвета самыхэксклюзивных оттенков. Что касается добро-молодцев, то они, сперва былособравшись проявить здоровый интерес к юным кокоткам, с лёгкимразочарованием осознали, что теперь им ничего не светит и направили весьсвой интерес на остатки Балтики. Особенно расстроился Оом – одна из девушекему весьма приглянулась. Тогда он ещё не подозревал, что это не последняя ихвстреча в ближайшие сутки (а лучше бы последняя!). Кульминацией выступления Грибоффа, явилась следующая экстремальная фраза,надолго ставшая эталоном тематики разговора при дамочках:– Блин, я уже четыре дня душ не принимал. У меня уже даже волосы в жопеслиплись. И если бы я щас принялся серить, то всё гавно разрезалось бынапополам. Тут уж нещастные девушки не выдержали и выразили вполне легитимноевозмущение. На что тут же получили в ответ от сабжа:– Милые мои, женщины, подобная слабо мотивированная агрессия с вашей сторонывполне объяснима. Отсутствие регулярной половой жизни и плохая экологияспособны заставить нервничать кого угодно. В этой связи предлагаю спервапоправить экологию – у нас тут есть с собой чем продезинфицировать, послечего погрязнем в радостях орального секса. Как вы на это смотрите,расписные? Нет, позвольте, никакой я не козёл, просто я непосредственен, авы зашорены. Не спешите распинать человека моралью, ибо что такое мораль,как ни лицемерная условность большинства, враждебная всему истинноискреннему в полный голос лишь при свете дня, но без зазрений попираемаячуть только стемнеет и речь поведётся шёпотом... Сей дивный эксцентрично-философический монолог продолжался и развивалсяГрибоффом вплоть до момента ретирования измученных демагогией дамочек измаршрутки. Во след им разочарованным бархатным баритоном прозвучало сакраментальное:– Куда ж вы, бляди, я не кончил! – Грибофф не чурался резких смен стиля… Глава 3 (процедурная): ЗаселениеДолго ли, коротко ли – добрались-таки до номеров и в бодром расположениидуха (благо пивом накачались уже изрядно) приступили к процедуре заселения. Ознакомившись с вариантами предлагаемых апартаментов, ребятушки решили взятьдва роскошных двухместных номера с удобствами в коридоре (то бишь почетвертинке номера на брата и одним гальюном на всех), расположенных вдальнем конце самого незаселённого корпуса:– Песни петь будем. Красивые, громкие, – с добродушной улыбкой пояснил Шурикстоль отшельнический выбор на ресепшине.– Только хороводы не водите, – отреагировала работница ресепшина, – за порчуимущества взимаем штрафы.– А почём стоит окно разбить? – тут же осведомился Грибофф, – Видите ли, ястрадаю метеоризмом и мне по ночам бывает душно, а встать с кровати я невсегда бываю в силах...– Коллега шутит, – продолжая жизнерадостно улыбаться, прервал друга Шурик иуверенным жестом протянул свой и Оом"ов паспорта в залог. Оом печальнопроводил свой паспорт взглядом, ещё печальнее посмотрел на Грибоффа,открывающего очередную Балтику глазной впадиной, и стал прикидывать, скока унего денег на выкуп паспорта. Заселение в номера прошло стремительно и равнодушно. Все побросали лишниевещи и тут же рванули на природу, манящую весенними ароматами вино-водочнойпродукции. Быстренько добежали до речки, расположились у кострища, запалилиогонёк и разлили по стаканам. И понеслась родимая… Глава 4 (самая короткая): Шахматная зарисовкаПрошло четыре часа беспрерывных возлияний. Бревно. Батл водки. Шахматнаядоска. Напряжённейший матч Грибофф - Оом. Эндшпиль. Грибоффу шах. Он долгодумает. Очень долго. На лице видна чудовищной мощности работа мысли. Взглядсосредоточен на правом дальнем углу доски, где чёрный ферзь грозит повыебатьбелого монарха. По внезапно сдвинувшимся бровям видно, что Грибоффа вдругпосетила некая идея. Идея немедленным образом имплементируется. Cословами »Извините, я беру тайм-аут», Грибофф резким движением перегибаетсячерез бревно и истошно йогуртизирует. Долго и тщательно. По окончании сегомедитативного процесса он степенно разгибается с вопросом: "Чей ход, коллега?.." Впрочем, пора переходить к основным событиям. Глава 5 (ещё более спортивная): ТачдаунШурик, Пятибратор, Толик и Паша устроили игрища в американский футбол –МГИМО против ИнЯза. В качестве мяча была полная двухлитровая бутыль пива.Рубились не на шутку. Особенно азартно играл Шурик. Будучи человеком,ненавидящим проигрывать, он крушил противника с маниакальнойустремлённостью – догонял соперника даже если тот уже был без мяча-бутыли иприпечатывал о землю. Соперником этим, как правило, оказывался Паша. Вот исейчас он в очередной раз отлипал от почвы после столкновения с Саней. Но иПаша тоже был парнем упрямым… Оом, мирно хрустя огурцом, наблюдал за пьяно-спортивной баталией. Вдруг еговнимание привлекла парочка, приближающаяся по тропинке вдоль берега. Оченьфигуристая и симпатишная девчонка шла вместе со своей бабушкой. Напрягшимутный взгляд, Оом узнал девушку – она! Та, что была в маршрутке! На этотраз девушка показалась Оом"у настолько ослепительной (внутри уже плескались400 грамм), что он в шоке приостановил процесс пережёвывания огурца ивперился в неё бесстыдным взглядом. Девушка поймала на себе взгляд,посмотрела на Оома с огурцом в руке и мило улыбнулась. Реагируя на еёулыбку, тот мощным глотательным движением освободил ротовую полость отостанков зелёного овоща и уверенной походкой в предвкушении знакомства,которому валявшийся у костра Грибофф помешать уже не мог, направился квнучке. На ходу он решал в уме, какой вариант первой фразы скорее сработаетв его пользу – ""А хотите огурец?"" или ""А хотите водки?""… Обгоняя Оома, к реке на всех перегарных парах пронёсся Паша. В руках онсудорожно сжимал бутыль и, будучи преисполненный жгучего желания всё-такизаработать наконец несколько очков для своей команды, улепётывал от Шурикачто есть сил. И кажется, ему это удавалась – Шурику уже порядком дало пошарам, и он преследовал соперника весьма затейливым зигзагом. Чувствуяблизкую удачу, Паша ещё ускорился и выбежал на берег… Бабушка с внучкой поравнялись с поляной. Внучка шла чуть впереди. И как шла!Плыла! – по крайней мере, так казалось Оом"у. Она просто-таки парила в лучахвесеннего солнца, являя собой жизнеутверждающую, красочную картину. Но тут вживописном кадре появился не менее красочный и жизнеутверждающий Паша.Добежав до песка, он резко затормозил в паре метрах от бабули и внучки и, незамечая никого и ничего в своём пьяном триумфе, с победоносным воплем""Тачдаун, бля!!!"" со всей дури ёбнул бутыль оземь… Внучка отскочила вовремя – подобно снаряду, бутыль разорвало от удара окамень, и пивные струи мощнейшего напора неумолимо обрушились на неотскочившую старушку. Вид пивной пены, пузырящейся на носу у бабушки, такпоразил Пашу, что он в испуге сделал шаг назад, отступая под её ласковымвзглядом. При этом, оступившись о корягу, он совестливо плюхнулся на пятуюточку. Внучка было открыла рот для произнесения обличительной и полнойправедного гнева тирады, но так и замерла с открытым органом речи – черезголову Паши на неё летел Шурик, наконец настигший противника… На этот раз отскочила бабуля. Внучка была так впечатана неуправляемым теломШурика в одиноко стоящее позади неё дерево, что когда, она сползла по стволувниз, на коре остался рельефный отпечаток её силуэта. Тут уже дляобвинительной речи открыла рот старушка. Но и ей было не суждено заговоритьпервой. От удара о ствол дерева из его ветвей вывалился явно провисевший тамуже не один год рыбацкий сапог. Раздалось глухое ""шмяк!"" – обувка попалабабуле аккурат каблуком в темень, – и старушка, крякнув, осела рядом с внучкой… Глава 6 (разговорная, промежуточная): Куриный расизм(Паша):– Хорошо старушка с крепким кумполом попалась. А то я думал всё, кранты!(Оом):– Убийцы. Вы убили мою мечту. Это была девушка моей жизни.(Толик):– Ты щас о которой из двух?(Оом):– О той, от которой мне остался лишь силуэт на стволе сего замечательногодрева, плодоносящего сапогами. Посмотрите, какие формы. Какие линии...(Шурик):– Да, сапог и вправду скроен ладно.(Оом):– Юмористы, бля. Сапог! Щастья… Щастья меня лишили, изверги. Ненавижу вас.(Толик):– Да лана те. Давай лучше в горлишко запустим. Смажем печаль твою.(Оом):– Предложение считаю пошлым и несвоевременным.(Толик):– Не понял?!(Оом):– Я грю, наливайте. Но знайте - я вас презираю.(Паша):– Ну, за душевные порывы!(Женич):– Кстати о позывах. Душевность душевностью, а без закуски уже непроваливается. Где курицы?(Шурик):– Йурра жарит.(Паша):– Кто жарит?? Йурра??? Пиздец курицам...(Шурик):– Паша, не хотелось бы тебя понапрасну расстраивать, но некоторое времяназад эти курицы были обезглавлены, циничным образом ощипаны, выпотрошены ирасчленены. Ты всерьёз думаешь, что с ними может случиться что-то ещё болеенеприятное?(Паша):– Поверь, может. Йурра ОЧЕНЬ любит готовить. Всё, мы остались без закуски... Когда ребята подошли к костру, Йурра безмятежно пребывал вне сознания вклассической позе компаса – каждая конечность указывала в свою сторонусвета, при этом в одной руке у него был шампур, а в другой сапёрная лопатка(к ней мы ещё вернёмся). (Шурик):– Йурра, проснись! Йуррик, родной ты наш человек! Йурра, мать твою, где кура?(Йурра):– Там...(Шурик):– Йурра, не исчезай, Йурра, фокусируемся – где там?(Йурра):– Там...(Оом):– По-моему, мы его теряем.(Паша):– Меня больше беспокоит, что мы теряем курицу.(Шурик):– Йурра, "там" – нам не подходит, это неправильный ответ, и при этомбесчеловечный.(Женич):– Да-да, Йуррик, именно бесчеловечный, ибо твои друзья хотят закусить, илишать их этой простой радости антигуманно. Согласен?(Йурра):– Там!!(Пятибратор):– Йурра, ты сильно огорчаешь своих друзей. А твои друзья не любятогорчаться, правда, Паша?(Паша):– Правда. Давайте бросим его в речку.(Оом):– Не, это не наш метод.(Паша):– А закуску проебать – это наш метод?? Какое твоё предложение?(Оом):– Щас… Дайте бутылку... С ним это всегда срабатывает. Йурра!(Йурра):– Там?..(Оом):– Водки выпьешь?..(Йурра):– Да!(Оом):– Айн момент, наливаю. Ой, а где же закусь?(Йурра):– Там! В ве..дре! Под де..ре..вом!(Шурик):– Ты гляди, сработало. Ага, а вот и ведро. Так... Ёп!.. Йуррик... Йурра,бля! Почему она чёрная, как уголь? Пааачемууу она чёёёрная???(Оом):– Саш, не надо его так трясти. Случится страшное.(Шурик):– Чёёёрнаааая почемуууу бляяяяя???(Йурра):– Тссссссс... Эта курица – негр. Ты что.. расист?..(Паша):– Я же говорил пиздец курице. Сжёг накуй... Глава 7 (морская, немножко смешная): АбордажВпоследствии Оом не раз задавался вопросом – Почему? А точнее – Какого куя?Какого куя, этой лодке понадобилось проплыть мимо нашей поляны именно в тотмомент, когда Грибофф, лёжа на животе, аккуратно и экологично йогуртизировалв глубокую одноразовую тарелку, наблюдая за фарватером реки. Лодка веселоскользила по быстрому течению прозрачной воды, подгоняемая лихими взмахамивесёл. Нет, не так. Эта грёбанная лодка, дебильно подёргиваясь, киздовалавниз по течению речки-вонючки. Грибофф, не прерывая кисломолочного процесса,внимательно следил за её скольжением. Закончив, он заботливо накрыл тарелкусверху ещё одной, неуверенно встал и уверенно молвил: "Желаю кататься налодке. Мне врачи рекомендовали." На беду остальные алкоголики в данномслучае не имели ничего против врачебных рекомендаций. К этому временипрактически все были уже в торф... – А вот пачпорт извольте в залог, – буркнул мужик, ответственный за лодочнуюстанцию, опасливо глядя на восьмёрку потенциальных мореходов, еле стоящих наногах, словно заранее приноравливающихся к качке.– А он у меня … эта…, – Грибофф тщательно ощупывал карманы. В карманеджинсов он что-то неожиданно для себя нащупал, удивился, ещё раз пощупал,победоносно рыгнул и вытащил… маринованный огурец.– Опа. А не тут у меня паспорт, – прокомментировал он и откусил от овоща.– А ихде? – у лодочника зародилась надежда на избавление от опасной алкашни.– В этой самой... в куртке, – развёл руками Грибофф.– А ихде куртка? – наседал мужик, благо надежда становилась ощутимей.– Ну… Наверное осталась там, где я блевал, – парировал Грибофф, честно глядяв глаза.– Ага! А вот не положено без пачпорта! – надежда лодочника окончательноокрепла и расправила крылья.– Послушай-ка, любезный! – выступил вперёд Шурик и достал из карманаскладной нож.– Эей, ребятушки, не губите! – вид ножа со следами куриной крови не толькопообломал крылья надеждам мужика, но и вообще как-то слегка его удручил. Последовавший компромисс устроил обе высокие договаривающиеся стороны:– Восемь лодок всё равно дать не могу – тока три в наличии. Если потоните,то и чёрт с вами!– Прекрасно! Нас устроят три этих прекрасных шхуны. Гранд мерси, мон шери!Держи пиастры. Флот её Величества у тебя в долгу.– Господа корсары, вперёд! И друзья-алкоголики, с улюлюканьем и матюгами попадав в лодки, вышли воткрытое море под флагом семейных трусов Грибоффа. Да-да, именно семейныхтрусов неоднозначной расцветки, надетых на палку… Через сорок минут плаванья Грибофф перестал петь народную баварскую песню,раскачивая в такт одну из наших лодок, так что она черпала воду обоимибортами, и объявил: "Чертовски хочется отлить. Друзья мои, пора подставитьпипиську солёным ветрам...". С этими словами он встал на колени на самомносу лодки, достал из ширинки свой увесистый якорь и, прогнувшись с трескомв позвонках, принялся золотить воды Клязьмы. И вот тут его угораздилоразглядеть вдали чужую лодку. Она безмятежно кружилась посередь речки, в товремя как наша эскадра потихоньку к ней приближалась. Лодка с Грибоффом наносу шла в авангарде, и, указывая свободной рукой вдаль, наш адмирал возопил: – О майн либер гот! Флибустьеры! Знаете, что я вижу? Я вижу добычу!Крюйс-брам-стаксель мне в жопу, если на этой посудине нечем поживиться!Будем брать! Вперёёёёёёёёёёд!!! И эскадра послушно устремилась к добыче. Флагманский корабль, прямо скажем,выглядел устрашающе: не переставая отливать, благо было чем, Грибоффвозвышался на носу шхуны подобно фигуре, вырезанной на форштевне, и оралдурным голосом: "На абордаж, ёп вашу мать!". На корме сидел Женич с длиннойпалкой в руках, на которой реяли семейники Грибоффа, наводящие ужас своимвеселёньким колором. Роль гребцов исполняли Пятибратор и Толик, оглашающиетишину водной поверхности ритмичными воплями в такт взмахам вёсел:"Иииееераз, бля! Иииеееераз, бля!". Остальные две шхуны с Оом"ом, Пашей,Шуриком и местами ожившим Йуррой гораздо более скромно шли рядком вслед зафлагманом. Когда цель абордажа приблизилась, Оом"а бросило в жар: в лодке сидела тасамая девушка. А с ней та самая бабушка. Несчастные дамы, открыв рты ивытаращив глаза, в ступоре взирали на летящее к ним бортовое орудиеГрибоффа, которое он не только не убрал обратно в штаны, но и начал имугрожающе размахивать. В ужасе Оом посмотрел на Шурика. Тот молча кивнул втом смысле, что "Надо перехватывать его к ебени матери!". Диспозиция лодокмгновенно поменялась. В то время как корабль под предводительством Грибоффанёсся к лодке дамочек, шхуны под командованием Оом"а и Шурика пытались егонагнать по флангам и перехватить. На самом подходе к оцепеневшим от ужасаженщинам, когда лодка Грибоффа уже грозила вот-вот протаранить их, шхунамШурика и Оом’а удалось обойти её на полкорпуса и одним рывком синхронносблизиться справа и слева, столкнувшись носами прямо перед ней и образовавбукву "эл", в основание которой через секунду и врезался форштевень флагманаэскадры... От сильного удара Грибофф, словно ядро из пушки, вылетел с носа лодки и,продолжая размахивать своим торчащим из штанов абордажным крюком с воплем"Ёпанаааааааааа!" спикировал над лодкой дамочек. Думаю читатель не сильноудивится тому, что в полёте Грибофф врезался во внучку и увлёк её за собой вводу с оглушительным всплеском... Глава 8 (фольклорная): На деревнеПока Грибофф сушил свою одежду на шампурах над тлеющими углями, остальныерешили организовать прод-отряд для отправки в ближайшую деревню за закуской.Не прошло и часа, как отряд из пяти человек уже маршировал сквозь ночь внаправлении деревни. Если морскими войсками командовал Грибофф, то засухопутные отвечал Йурра. Йурра, эстонец по национальности, но проживший большую часть жизни в Москве,являл собою носителя великоимперских настроений. Помешанный на военщине итоскующий по мощи СССР, он имел дома карабин "Сайга", пару наручников, триполных комплекта камуфляжа и сапёрную лопатку. Вот и сейчас он шёл впередиотряда в камуфляжном тельнике и штанах, с армейскими бирками на шее исапёрной лопаткой в руках. Следующая за ним четвёрка в дугу упитыхпризывников пыталась маршировать в ногу и чеканить шаг, отчего наводила ещёбольший ужас на редких встречных путников. "Песню запе-вай!", - скомандовалЙурра и отряд вошёл в деревню... Деревенские старушки сидели на завалинке и, луцкая семАчки, спорили о политике.– А хоть бы и пьёть! Зато он о простых людЯх думает! Верю в Борис Николаича!– Ишь ты! О каких-таких простых? Прямо проснулся Ельцин твой и давай оНикодимовне думать – здорова ли, сыта ли.– Ой, а то твоему Зюганову не спится, коли ты не поужинала… "А молодоооооваааа командиииираааа несли с пробитой головооой.." –полит-дебаты прервались нестройным хоровым пением. Из вечерней темноты кзавалинке вышла сапёрная лопатка. За ней появился Йурра, а за ним и всеостальные. Йурра скомандовал: "Стой, раз-два! На-лееее-во! Тпруууу, бля!Равнение на бабулек!". Бабульки тут же засобирались по домам. Однако Йурраперехватил инициативу вопросом:– Мать, – обратился он к ближайшей старушке доверительным шёпотом, почёсываялопаткой ухо, – а много ли в деревне наших?– Хватает, милок, хватает, – насторожилась "мать", мудро решив не уточнять,о каких "наших" идёт речь.– Нда?.. А как вы вообще относитесь к очагу мирового терроризма – Чечне? –продолжил допрос Йурра.– Отрицательно, милок, отрицательно: не любим мы этих чеченов проклятых, –отрапортовала бабулька и, уже обращаясь к подругам, запричитала, – Ой,чавой-то надуло мене всю, пойду-ка я до дому.– Да и нам уже пора, и мы пойдём, – поддержали подруги.– Мать, нам бы хлеба чуток, – напомнил о себе Йурра, постукивая лопаткой покамуфлированной лодыжке.– Да что ты, милок, голодаем мы туточки, пенсия маленькая, а в огородестарыя мы ужо копаться-то, – запричитали старушки, мелкими шажкамипродвигаясь вдоль забора от греха подальше.– А может всё-таки пару крошек найдётся, – вышел вперёд Пятибратор, доставаявнушающий уважение кошелёк (папа у него был дюже боХатый), – Не обидим.– Ой, да уж чаво-нить наверняка найду, ежели поискать-то, – мгновеннооживилась первая старушка, – Пойдёмте до хаты, к сестрице моей внучкаприехала, так она уж и состряпала кой-чаво наверняка. Надо ли говорить, что, ввалившись в хату и обнаружив там ту самую бабушку, иту самую внучку из лодки (Гоголь со своей немой сценой из ""Ревизора""глотает окурки), отряд был вынужден поспешно ретироваться под напором ссаныхтряпок и печного ухвата… Глава 9 (электрическая): Об умение правильно сунутьУже глубокой ночью в номерах разгром комнаты №27 начался с того, что вмагнитофоне сели батарейки. Паша осмотрел магнитофон, поглядел на розетки встене и с видом профессионала молвил:– Бля буду, нужен провод.– Щас! Момент! Достанем! – Йурра схватил складной нож Шурика и устремился кдвери. Рванул на себя дверную ручку и вырвал её с корнем.– Йурра, ОТ себя!– Понял вас! – согласился Йурра, справился с дверью и маршем двинулся внеизвестном направлении.– Да, блин… Этот достанет, – поверил в друга Паша. Через двадцать минут Йурра вернулся:– Вот! – в руке он держал кусок какого-то толстого провода.– Йуррик, это не подходит – нужна пара, к тому же у нас всё равно нетштепселя, – разочаровал добытчика Паша.– Пара? Штепсель? – оживился Женич, – Йуррик, дай-ка ножик!– На, – Йурра редко утомлял длинными фразами.– Етитькина титька! Йурра, а что с ножом? – на лезвии ножа красовались двездоровенные, дочерна закоптившиеся полукруглые выбоины.– А куй его знает! – честно ответил Йурра, резко встал и целенаправленнопродефилировал на балкон с неудержимыми позывами к йогуртизированию. В этот момент из сортира вернулся давно отсутствовавший Толик:– Ёптыть! На нашем этаже уже сортир засорился. Неужели трудно блевать сбалкона? Ааа, я смотрю уже. Ну слава богу, дошло. Прикиньте, щаз отливал натретьем этаже, так там света нет, и монтёр с проводкой ебётся – грит,какой-то дятел умудрился вырезать кусок высоковольтного провода из щита. Тамдо сих пор всё дымится. Чума! Крутой видать дятел, коли не убило нахер.– Толя, хочешь познакомиться с этим дятлом? – глубоко вздохнул Шурик.– Йурра??? – угадал Толик.– Без комментариев, Толя, без комментариев.– Ндааааа... Электрик эстонский, мля! Женич, ты что-то вроде про штепсельговорил, – напомнил Паша.– А, ну да, – Женич допил стакан, подошёл к настенному бра и одним махомсрезал ножом нижнюю часть провода вместе со штепселем. – Ну вот: и пара, иштепсель!– Голова! – похвалил Паша, после чего приладил провод к магнитофону, залепивего жвачкой.– Ну-ка, – сказал он, собираясь сунуть штепсель в одну из розеток на стене.– Паш, там одна из розеток для бритвы, не перепутай, – предупредил Женич.– Спокуха, не глядя тока член суют! – резонно заметил Паша и сунул… Когда через полчаса в комнату, освещая себе путь фонариком, вошёл монтёр,дым уже рассеялся, перегоревший магнитофон успели выкинуть с балкона, апровод на ощупь отодрали с треском от стены и спрятали. Но бутылку ему всёравно пришлось жертвовать, ибо только она могла помочь монтёру забыть онеобходимости сообщить администратору о стёкшем на пол сгустке оплывшейпластмассы, который в прошлой жизни был розеткой для бритвы, и выжженномквадратном метре обоев вокруг неё… Глава 10 (познавательная): О межкультурной коммуникацииКоллективный градус продолжал нарастать, а водка всё не кончалась. Это былите молодые светлые годы, когда после йогурта люди возвращались за стол сцелью добавить – и праздник продолжался. За столом снова балагурил Грибофф.Он повествовал о своей поездке в Баварию, которая произошла ещё в концевосьмидесятых:– Ну, вы ведь понимаете, иностранцы и щас о нас мало чего знают, а тогдаваще никуя не ведали. Стандартный набор – водка, икра, зима, медведи наулицах. И заепли порядком меня местные подростки тупыми вопросами типа ""Аправда, что у вас шапка-ушанка – женский летний головной убор? А у васдействительно в меню школьных обедов водка входит?"". Ну, я и принялсяразвлекаться. Выходим на улицу, я херак к автомобилю – по капоту обеимиладонями шарю, щупаю типа. Они ко мне – мол, чё такое? А я грю – ""А из чегоэто у вас они сделаны?"". Мне отвечают: ""Ну как, – метал, пластик, прочаякуйня.. А у вас в Москве разве не так?"". Я грю – ""Нееее… У нас из дерева.В Сибири сосны рубят, там же и машины сколачивают, потом на собачьихупряжках тащат до Урала – а там уже и железная дорога есть – паровозыходят."" Они – ""Бляяя, как из дерева??? А лобовое стекло??"" А я им – ""Акуйли, спереди между досочками щели оставляют специальные – сквозь них изырим. А зырить надо внимательно – не дай бог медведя кого-нить заденешь,так он разозлится и колымагу эту деревянную накуй разнесёт в щепки, несбежишь, не скроешься!"" Они – ""Бляяяяя!!! А чё медведей прямо так вотмного?"" Я грю – ""А как же! Помню зимой пошли с батяней за дровами.Выходим – куяк, весь подъезд снегом завалило нахер – не выбраться. Ну мы залопаты. Кое-как расчистили. Тока два шага сделали – из сугроба медведь!Белый! Огромный. Хорошо сосед со второго этажа из окна увидал вовремя – издвустволки положил гада с одного залпа! Мы его потом всю зиму ели!.."" Глава 11 (добрососедская): Кавказский гостьПод общий пьяный гогот никто не замечал, что в углу комнаты у открытой дверивот уже как полчаса сидела невесть откуда материализовавшаяся блондинка. Новот гогот на какой-то момент затих и в образовавшейся паузе таинственнаянезнакомка громка икнула.– Что за накуй! Ты откель такая блондинистая? – галантно осведомился Пятибратор.– Оттуда, – ответствовала блондинка, неопределённо махнув рукой, и сноваикнула. Блондинка была в дымину.– Меня зовут Павел. Водки налить? – поддержал беседу Паша.– Налить, – не стала скромничать блондинка и беседа потекла… Ещё через полчасика застолья в дверях возник парень лет двадцати восьми,кавказской наружности,