Спектакли "Театра-студии с улицы Роз..."

Божья коровка, где твои детки?...Спектакль поражает. Кровоточащей правдой, которую лучше не знать. И достоверностью, возведенной в высшую степень. Он - как жуткий сон, который хочется поскорее забыть. Но опять и опять встают перед глазами бледные юные лица актеров. Люди без будущего? Дети безумного хмельного карнавала, то самое потерянное поколение, которому уже не найтись?.. Спектакль страшный. Мрак, чернота. Неужто свет не пробьется? Быть такого не может. Иначе Юрий Хармелин, режиссер-педагог, человек с мудрым сердцем, за постановку не взялся бы. В Театре-студии с улицы Роз - аншлаг. Здесь играют премьеру - “Божьи коровки возвращаются на землю”, пьесу молодого сибирского драматурга Василия Сигарева. Равнодушных не остается. Действие происходит в течение вечера и ночи, но какая же трагическая картина, горькая драма открывается за короткий срок перед нами. Жизнь на сцене еще не началась, а уже зябко. Серые стены, два замызганных кресла, грязный топчан. На нем лицом вниз лежит опустошенный человек. Вместо стола - перевернутый ящик, накрытый газетой, а под ним – пустые водочные бутылки. И кресты, перекошенные кресты вдоль всего тесного пространства запущенной квартиры на краю заброшенного кладбища, в которой полтора часа будут существовать герои. Беспросветная, без красок и радости, серая, как ненастный осенний день, жизнь… Сомнений не остается: мы на дне (сценография Оксаны Бельдий). Перекличка во времени, горьковские мотивы? Сегодняшнее социальное дно крупным планом? Выясняется - страшнее оно во сто крат того, классического, в ночлежке. Быть может, от того горше, что перед нами - вчерашние дети, которых бросили все… Тема стара, как мир. Подранки, никому не нужные маленькие люди были во все времена. Правда, в той, прежней жизни, о них худо-бедно заботилось государство. Их брали в семьи, пытались обогреть в детских домах. Сейчас, во время великой депрессии, они тихо гибнут от наркотиков, побоев, голода – в подвалах, подворотнях. Это к вопросу о том, зачем молодежный сленг, боль, подробности бытия гаврошей вытаскивать на подмостки, коль сыты по горло мы всем этим в жизни. Куда от этой правды деться? Невинные страдальцы, они живут близко, рядом. Что знаем мы о их душе, о их страданиях?.. Нет покоя после спектакля. Будь моя воля, силой, под конвоем привела бы в зрительный зал матерей-кукушек, горе-отцов, для которых рюмка - религия. Пусть посмотрят, какая это пытка быть их детьми! Какая беда непоправимая – водка и к какой бездонной пропасти, к какому смертному греху перед сыновьями, дочерьми ведет. Поросло травой забвения старое городское кладбище. Еще одна тема - предательство памяти. Сбитые на переплавку таблички с могильных крестов – знакомый до боли мотив и кишиневской современности, не правда ли? “Утонуло в высокой траве кладбище, исчезло, а вместе с ним умерли и мертвые. Умерли теперь уже навсегда, во второй раз” - звучит “за кадром” грустный голос режиссера. Сказка о городе и кладбище – остов, стержень спектакля. Почти поэтический текст (контраст низменного и высокого) – цементирующий материал, комментирующий действо. Предательство родных, самых близких людей – что может быть страшнее. Диму (Андрей Семин), еще семилетнего, предал отец: спился после смерти жены; Леру (Даша Кулепетова) предает падшая алкоголичка-мать, толкая дочь в постель сожителей. Юлька (Катя Курятникова) походя, ради забавы, предает сестру. Все предают всех… Со сцены звучит ненормативная лексика. Последнее, конечно, дело. Да только как было обойтись без нее? Дети улицы, выросшие на кладбище, не умеют говорить по-другому, не научены. Причесанная литературная речь из их уст была бы неправдой. Тот самый случай, когда цель оправдывает средства. Не в липких словесах суть, хотя в первые минуты их манера общаться вызывает протест, гнев. Позже словесной шелухи не замечаешь, увлекаясь исповедью сердца. На таком эмоциональном пределе играют жизненную драму своих ровесников-героев ученики Хармелина, что начинаешь тревожиться о их здоровье. “Здесь уже наработанное мастерство, профессионализм пробивается”,- твердо, с гордостью говорит, успокаивая, Юрий Аркадьевич. Потерявший себя, вычерпавший до дна наркоман Славик (Николай Ковалев), который, когда его “кумарит по-черному”, ест кладбищенских муравьев – давно живой покойник. Ему уже назад к людям не вернуться. Как и отцу Димы (Александр Петров), пьющему одеколон, бывшему завроно, в воспаленном сознании которого время от времени вспыхивают есенинские строки. Кулек, как зовут его здесь, безнадежен. Перепутались в этом мистическом пограничье живые и мертвые… Бесспорный апогей спектакля – истерические, исступленные причитания Димы над могильной табличкой мамы: “Зачем, зачем, мамочка, ты меня родила? Я никто, нету меня! Я, как и ты, мертвый!”. Они еще не артисты, а плачут по-настоящему. И я вижу: у парня, сидящего рядом со мной, на щеке предательски блестит слеза, стесняется ее стряхнуть. И как наваждение - самый зловещий образ – домашняя девочка из благополучной семьи, красавица, дочь декана. В этом вертепе ей бы стать лучиком в темном царстве, олицетворением чистоты. Мы уже настроились на эту ноту. Неожиданный драматургический поворот - и за мир становится страшно вдвойне. Внутренне Юлька “гнилее” ребят со дна. Уродливостью оборачивается ее красота. “Я всегда боялся циников. Они способны на все. Спектаклем протестую против этого зла”, - горячится Юрий Аркадьевич. Юлька и Аркаша (Василий Павленко) – носители философии пофигизма. Моральные уроды, они выжигают в душах веру в добро, в настоящее. Отравлена вокруг них атмосфера. Мрак, чернота. Но Дима и Лера хотят, жаждут вырваться из этого гибельного круга, из мертвой зоны! В них еще тлеет человеческое. Они еще способны жалеть друг друга. У этих брошенных детей болит душа, она еще не совсем онемела от горя. Значит, есть шанс на выздоровление? Мы их не судим, не ненавидим. Мы их жалеем! Находка драматурга – добрый символ родом из детства, “живая капелька крови”, опускающаяся на ладонь Димы: “Божья коровка, полети на небко, там твои детки кушают конфетки…”. Они бегут за ней - беззащитные, неприкаянные - как эта маленькая букашка в бездушном огромном мире. И все ж она – олицетворение неба, солнца. Она умеет летать, божья коровка! Режиссер выводит двоих, еще живых, в полосу света - яркого, теплого. Выживите, станьте людьми, пожалуйста! …Ночь кончится. Забрезжит рассвет. Осень шагнет в зиму. А перелом судьбы случится? Вернется из армии другим Дима, устоит ли в штормующем море зла и насилия Лера?.. “Упали с неба первые снежинки, похожие на белые звезды. Повалил снег, засыпал всю округу, всю грязь. И стало на свете светлее. А потом и совсем светло стало”, - дарит нам надежду Хармелин. Делает паузу и посылает в зал последнюю фразу: “Как, впрочем, и должно быть, наверное…”. Выходят на поклон актеры – двенадцатиклассники и студенты МАКТИМа. Даша все еще плачет. За моей спиной кто-то оценивает спектакль: “Не слабо, ништяк, молоток!”. Студийцы справились с задачей! В Театре с улицы Роз снова, как всегда, аншлаг. Нелли ТОРНЯ.